Сергей Горлов - Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Поэтому и в последующие годы военное руководство СССР намеревалось использовать курсы в качестве исследовательской лаборатории для технического, тактического и методического усовершенствования командиров РККА. В 1932 г. на 6-месячные курсы было направлено 32 «отборных командира и инженера» (17 инженеров и 15 строевых офицеров). Основной упор как и прежде делался на изучение конструкции танка, техники управления танками в бою и техники стрельбы, а также на освоение методики обучения.

Для занятий с советскими слушателями из Германии были приглашены пять преподавателей, работали там и советские преподаватели (Г. В. Павловский, А. Г. Кравченко и др.). Кроме того, в постоянный состав ТЕКО в качестве помощников немецких инженеров были включены 5 советских аспирантов, которые должны были детально овладеть методикой и опытом работы и в последующем перенести это в РККА. Для бронетанковых вузов предполагалось приобрести у немцев учебные пособия и экспонаты. Таким образом, танковая школа в Казани в целом успешно справлялась со стоящими перед ней задачами, принося ощутимую пользу обеим сторонам.

Правда, Москва хотела большего. Поэтому 9 ноября 1932 г. Ворошилов, беседуя с преемником Хаммерштайна генералом Адамом, сказал:

«Я не могу поверить, что у вас нет большего, чем в Казани. Три года в Казани возятся и никакой новой материальной части. Все те же танки, что привезли сначала. Я говорил — шлите конструкторов — и Вы, и мы будем иметь танки».

На возражение Адама о возросших расходах и ограниченности финансовых средств райхсвера Ворошилов ответил:

«Я считаю, что мы можем многое улучшить в Казани, если ваши средства пойдут на технику и сама техника будет более реальной. Еще когда был здесь Хаммерштейн, я выдвигал перед ним необходимость прислать больше типов и конструкций. У нас есть уже промышленная база, но у нас пока мало людей-конструкторов. У Вас же люди есть, мы так и полагали, что Ваша сторона будет давать макеты, чертежи, проекты, идеи, конструкции, словом, что мы получим лаборатории и для Вас, и для нас».

Однако немцы остались верны ранее принятой линии и дальше испытания, доработки и модернизации имевшихся в Казанской школе тяжелых, средних и легких танков не пошли. Правда, как и было оговорено, в этих работах принимали участие советские инженеры и техники.

«Политическая пауза» в 1927 г. была использована для проведения необходимых строительных работ на химическом полигоне около ст. Причернавская, получившем название «Томка». С конца 1927 г. там были продолжены испытания, начатые «Гелой» в Подосинках под Москвой. Отрабатывались различные способы химической атаки, испытывались новые прицельные приспособления, созданные немецкой стороной, проверялась надежность средств химической защиты (противогазов и защитной одежды). На подопытных животных изучалось поражающее действие иприта; определялись наиболее эффективные способы дегазации местности, в том числе и с помощью крупповской разбрызгивающей колесной машины. В ходе совместных работ был освоен ранее неизвестный способ применения ОВ авиацией. Для этого на «Томке» было четыре самолета, пять полевых пушек, автотехника. Советские специалисты, «соприкоснувшись на практике с более высокой технической подготовкой немецких специалистов, в короткие сроки научились весьма многому».

Кстати, в «Подосинках» (Кузьминки) натурные испытания ОВ и средств защиты продолжались.

В апреле 1927 г. Фишман сообщал Уншлихту:

«<���…> У нас уже есть большие количества иприта. И, кроме того, в соответствии с договоренностью с немецкой стороной небольшая фабрика для его изготовления должна быть установлена на научно-исследовательском химполигоне в Кузьминках» [322].

Рядом имелась и производственная база — завод «Красный богатырь», на котором налаживался тогда выпуск противогазов.

В 1928 г. испытания по военной химии проходили вполне успешно, об этом свидетельствуют сметы расходов за 1928 и 1929 гг. по «Томке», которую немцы именовали «общий опытный Институт». Так, если в 1928 г. расходы по договору для советской стороны составили около 122 тыс. руб., то уже в 1929 г. они возросли до 257 тыс. руб. Более чем двукратное увеличение инвестиций свидетельствует не только об увеличении объема работ, но и об усилении их интенсивности. Подтверждение этому — в отчете начальника IV (разведывательного) управления Штаба РККА Берзина от 24 декабря 1928 г.: «Химические опыты в «Подосинках», а затем в «Томке» дали положительные результаты и продолжение этих опытов в течение ближайшего года Химуправление признает целесообразным. Цель этих опытов — испытание новых приборов и методов применения ОВ (артиллерия, авиация, спец. газометы и т. п.), а также новые способы и средства дегазации зараженной местности». На 1 января 1929 г. были испытаны: цистерна для заражения местности, носимый прибор для заражения «Минимакс» и «Наг», прибор для выливания ОВ с воздуха, образцы дистанционных химических бомб, установка для наливки иприта, химические фугасы, рвущиеся в воздухе, приборы для дегазации, защитные костюмы-противогазы, приборы для электролитического определения иприта, средства лечения и профилактики ипритных поражений». Берзин рекомендовал продолжать опыты, обусловив при этом в договоре с немцами «возможность отказа от дальнейших опытов тогда, когда мы сочтем это необходимым» [323].

В первые два года совместные опыты в области химоружия проводились успешно и в целом оправдывали выделявшиеся на них средства (к концу 1928 г. немцы израсходовали около 1 млн. германских марок). Не случайно, в конце 1928 г. в 6 км. от «Томки» началось (и к 1931 г. в основном закончилось) строительство Центрального военно-химического полигона (ЦВХП) Красной Армии. Москва стремилась оборудовать его, по меньшей мере, так же, как и «Томку», однако, не объединять ЦВХП и «Томку». Немецкие специалисты были частыми гостями на ЦВХП. В 1929 г. немецкие расходы на «Томку» составили 780 тыс. марок. По мнению начальника ВОХИМУ Штаба РККА Фишмана, в 1929 г. темпы и эффективность работ несколько снизились, поэтому он постоянно настаивал на том, чтобы интенсивность испытаний и расходы немцев на них возрастали. С другой стороны, были объективные причины, не позволявшие интенсивировать исследовательские работы — это и недостаточная техническая оснащенность, и просчеты в предшествовавших разработках, и дефекты в изделиях.

5 сентября 1929 г. Ворошилов открыто сказал об этих проблемах на переговорах с генералом Хаммерштайном:

«В течение года «Томка» не дала того, что мы, согласно договора, ожидали. Ряд технических дефектов в приборах, присланных немцами, в частности взрыватель газовой бомбы, сделали их негодными. Бедность технических средств, которые немцы представляют на этот полигон, не оправдывает существование института. В первый год были серьезные опыты для обеих сторон, затем только опыты незначительного характера. <���…> Это наводит на мысль, что здесь или недоразумение, или же нежелание вводить нас в курс новых и старых химических средств борьбы, которые рейхсвер имеет. Наша просьба заключается в усилении техники института, в пересылке разнообразной и новой аппаратуры. <���…> Иначе существование института становится проблематичным» [324].