Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

Собравшиеся в Тамбове к 17 июля землевольцы, среди которых было несколько женщин, катаясь на лодке по реке, чтобы найти поляну для съезда, запели вольнолюбивые песни в совершенно пустынном месте. По возврате на лодочную станцию их ждала полиция, проверившая и переписавшая паспорта и выяснявшая, зачем молодежь приехала в Тамбов. Было решен переехать в находившийся недалеко Воронеж, куда в это время стекалось много паломников.

Воронежский съезд организации «Земля и воля» продолжался три дня, с 18 по 20 июня 1879 года. На него приехали девятнадцать землевольцев, обладавших голосами почти сорока членов организации. Револьверщиков представляли А. Баранников, А. Желябов и С. Ширяев, принятые на съезде в «Землю и волю», А. Квятковский, Н. Колодкевич, А. Михайлов, Н Морозов, М. Ошанина, Л. Тихомиров, М. Фроленко. Группа деревенщиков состояла из десяти человек – О. Аптекмана, Н. Короткевича, О. Николаева, С. Перовской, Г. Плеханова, М. Попова, Е. Сергеевой, Г. Тищенко, В. Фигнер, С. Харизоменова. Два дня двадцать землевольцев в роще у реки Воронеж говорили о путях продолжения борьбы. Съезд получился тяжелым и нервным. В самое начале А. Михайлов прочитал прощальное письмо повешенного в мае Валериана Осинского:

« Дорогие друзья и товарищи! Последний раз в жизни приходится писать вам. Самым задушевным образом обнимаю вас и прошу не поминать меня лихом. Мне же приходится уносить в могилу лишь самые дорогие воспоминания о вас. Мы ничуть не жалеем о том, что приходится умирать, ведь мы же умираем за идею, и если жалеем, то единственно о том, что пришлось погибнуть почти только для позора умирающего монархизма, а не ради чего-либо лучшего, и что перед смертью не сделали того, чего хотели. Желаю вам, дорогие, умереть производительнее нас. Не тратьте даром дорогой крови! Ибо – все берут и берут. Мы не сомневаемся в том, что ваша деятельность теперь будет направлена в одну сторону. Для того, чтобы серьезно повести дело террора, вам необходимы люди и средства. Дай же бог вам, братья, всякого успеха! Это единственное наше желание перед смертью! А что вы умрете, и, быть может, очень скоро, и умрете с не меньшей беззаветностью, чем мы, – в этом мы ничуть не сомневаемся. Наше дело не может никогда погибнуть – эта-то уверенность и заставляет нас с таким презрением относиться к смерти. Прощайте и Прощайте. А вообще пусть забывают нас, лишь бы самое дело не заглохло.

Ваш Валериан ».

Съезд решил признать цареубийство Александра II заслуживающего мести революционеров, как исключительную меру и большинством голосов согласился оказать револьверщикам помощь деньгами и людьми. Было решено, что треть всех землевольских денег может быть потрачена на террористическую деятельность. Остальные две трети должны были тратиться на работу в деревне, к тому времен признанную потерпевшую неудачу и свернутую. Все понимали, что просвещать крестьян надо десятилетия и власть этого никогда не позволит, доверив это дело только контролируемым земствам. Деревенщики понимали, что основная работа по агитации и пропаганде будет вестись в городах и поселках. Желябов не выдержал и сказал деревенщикам: «Какие вы революционеры – вы просто культурники! Единственная наша задача сейчас – добиться демократической конституции. Для этого нам необходимо сочувствие общества. Я вышел из крестьян и знаю народ: крестьянское восстание вызвало бы лишь хаос в стране. Вам трудно представить себе, какое зверство, какая дикость проявились бы у нас в момент общего бунта! Я знаю много очень умных, энергичных общественных мужиков, которые теперь сторонятся от мирских дел, потому что крупного общественного дела не нашли, а делаться мучениками из-за мелочей не желают. Они люди рабочие, здоровые, понимают прелесть жизни и совсем не хотят из-за пустяков лишиться всего, что имеют. Конституция даст им возможность действовать, не делаясь мучеником. А потом, выработав себе крупный общественный идеал, не туманный, как теперь, а ясный, эти люди уже ни перед чем не остановятся, станут героями. Народная партия образуется именно таким образом». Желябов говорил, что задача партии добиться для крестьян полной экономической свободы с помощью вырванной у власти демократической конституции.

Георгий Плеханов заявил, что политическая борьба во имя народа без его участия оторвет революционеров от народа и приведет к разгрому партии и усилению властей. Его никто не поддержал, и он ушел со съезда и уехал из Воронежа. Софья Перовская заявила, что опираться только на террор недопустимо: «Революционер не должен считать себя стоящим выше законов гуманности и человечности. Мы люди. Мы должны показать формы идеального устройства общества и государства, которые дадут всем и каждому равные возможности пользоваться всеми достижениями человечества, всеми жизненными благами. Каждый должен узнать всю радость жизни и насладиться ее красотой». Александру II надо было очень постараться, чтобы превратить Софью Перовскую из гуманистки в террористку. Итог съезду подвел Александр Михайлов: «Когда человеку зажимают рот, то этим развязывают руки».

После Воронежского съезда землевольцы вернулись в свои города. Револьверщики создали центральную штаб-квартиру в Лесном, а позже в Лештуковском переулке. Там проходили общие собрания политиков, обсуждались программа и устав новой организации. Совместной работы землевольцев больше не получалось, большая часть времени уходила на бесконечные споры и согласования того, что можно, а что нельзя предпринимать. Денежные пожертвования шли в основном на политические дела, часто прямо на террор, а их приходилось делить в пропорции один к трем между деревенщиками и револьверщиками. Это условие начало нарушаться. В общей газете «Земля и воля» началась неразбериха, все статьи и материалы начали скрупулезно согласовывать с программой организации. Н. Морозов писал: «Целых два месяца после Воронежского съезда вся деятельность общества уходила на улаживание ежедневно возникавших внутри его недоразумений между двумя фракциями, собиравшимися отдельно в окрестностях Петербурга. Всякая идейная и практическая революционная деятельность совершенно прекратилась. Несмотря на все усилия соединить несоединимое, у нас ничего не выходило. Все связующие нити между двумя группами рвались, как паутина, при первой попытке начать какое-либо серьезное дело. У большинства товарищей все более и более терялась ровность характера. Стали возникать несправедливые нарекания одних лиц на других и интриги одной фракции против другой». Из-за границы нелегально вернулись для работы в деревне со своей программой В. Засулич, П. Дейч и Я. Стефанович. А. Михайлов писал друзьям: «Старались, делали все, но, ей-же-богу, под конец стало невмоготу, и гораздо лучше разделиться, чем выносить тот ежедневный ад, который вытекает из различия взглядов». После того, как к револьверщикам перешли С. Перовская и В. Фигнер, землевольцы решили «лучше полюбовно разойтись, чем, враждуя, ссорясь, дружить».