Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

«19 ноября этого года под Москвой, на линии Московско-Курской железной дороги по постановлению Исполнительного Комитета произведено было покушение на жизнь Александра II с помощью взрыва царского поезда. Попытка не удалась. Причины ошибки мы не находим удобным публиковать в настоящее время. Мы уверены, что наши агенты не будут обескуражены неудачей, а почерпнут из этого случая только новый опыт и урок осмотрительности, а также новую уверенность в свои силы и в возможность успешной борьбы.

Мы обращаемся ко всем честным русским гражданам, кому дорога свобода, кому святы народная воля и народные интересы. Мы напоминаем, что Александр II – олицетворение лицемерного, всерастлевающего, трусливого и кровожадного деспотизма. Нет ни одной деревни, которая бы не насчитывала нескольких мучеников, сосланных в Сибирь за отстаивание мирских интересов, за протест против администрации. В интеллигенции – десятки тысяч человек нескончаемой вереницей тянутся в ссылку, в Сибирь, на каторгу, только за служение народу, за дух свободы, за высокое гражданское развитие. Этот гибельный процесс истребления упрощается уже до виселицы. Александр II – главный представитель узурпации народного самодержавия, главный столп реакции, главный виновник судебных убийств. Четырнадцать казней на его совести; сотни замученных и тысячи страдальцев вопиют об отмщении. Царь заслуживает смертной казни за всю кровь, пролитую им, за все созданные им муки.

Александр II заслуживает смертной казни. Но не с ним одним мы имеем дело. Наша цель – народная воля, народное благо. Наша задача – освободить народ и сделать его верховным распорядителем своих судеб. Если бы Александр II сознавал, какое страшное зло он причиняет России, как несправедливо и преступно созданное им угнетение, и, отказавшись от власти, передал ее Всенародному Учредительному Собранию, свободно избранному с помощью всеобщей подачи голосов, снабженному инструкциями избирателей, – тогда только мы оставили бы в покое Александра II и простили бы ему все его преступления.

А до тех пор – борьба! Борьба непримиримая! Пока в нас есть хоть капля крови. Мы обращаемся ко всем за поддержкой. Мы требуем и ждем ее от России.

Санкт-Петербург, 22 ноября 1879 г.

Петербургская вольная типография».

Вышедший в ноябре второй номер «Народной воли» разошелся по империи в нескольких тысячах экземплярах. Идеи народовольцев разделяли представители во всех слоях общества, им помогали аристократы, чиновники, полицейские, люди из всех сословий. Власти своими нагло-произвольными действиями активно увеличивали их число. За ноябрь и декабрь царь и шесть его генерал-губернаторов приняли сотни чрезвычайных узаконений. В Петербурге было установлено во дворах круглосуточное дежурство дворников. Студентов и их жилища обыскивали сотнями, как и жильцов недорогих гостиниц. Арестовывали тех, кто из-за плохого зрения не поклонился проезжавшей царской карете и вагонами высылали из столицы империи. Народовольцы знали, что Александр II имел привычку целовать, плевать, а потом опять целовать своих высших сановников и говорили обществу, что он также обращается и с Россией. Царя впервые стали называть не Освободителем, а Вешателем. Набиравший силу К. Победоносцев писал наследнику престола: «Я точно в компании полоумных и исковерканных обезьян. Отовсюду слышу одно натверженное, лживое и проклятое слово: конституция. Повсюду в народе зреет мысль: лучше уж русская революция и безобразная смута, чем конституция. Первую еще можно вскоре побороть и водворить на земле порядок, последняя есть яд для всего организма, разъедающий его постоянной ложью, которой русская душа не принимает. Народ убежден, что правительство состоит из изменников, которые держат слабого царя в своей власти. Все надежды на Вас! Главный защитник конституции – Валуев».

Будущий Александр III писал в дневнике: «22 ноября. Вернулся из Ливадии папа, пробыв два дня в Москве, где опять было покушение на его жизнь и взорван был путь под поездом, но, к счастью, не его поезд, шедший сзади второй. Просто ужас, что за милое время!»

Генерал-губернатор Э. Тотлебен писал инструкции для портовых чиновников Ялты: «Пароходы, кроме военных, должны приставать к городу Ялте только при дневном свете. С пароходов высаживаются только те пассажиры, которые имеют билеты до Ялты. Все же остальные пассажиры должны оставаться на пароходах. На самой пристани должен быть произведен подробный и тщательный осмотр как всех прибывших, так и их вещей». Свидетели писали в газеты после взрыва под Москвой о панике властей: «Киев имел вид города, в который только что ворвался сильный враг: стоят войска, патрулируют казаки, улицы забаррикадированы».

Благодаря разработанной А. Михайловым конспиративной системе «Народная воля» не была разгромлена, хотя был арестован А. Квятковский, А. Зунделевич, разгромлено паспортное бюро С. Мартыновского. Один из тех, кому дали читать газету «Народная воля», донес на курсистку, давшую ему газету. Она сказала, что газету ей передала некто Побережская – под этой фамилией нелегально работала в Петербурге сестра Веры Фигнер Елена, почему-то назвавшая курсистке свою фамилию, под которой она была зарегистрирована в полиции. В полицейском адресном столе быстро установили адрес Побережской-Фигнер и на ее квартире в Лештуковом переулке взяли Александра Квятковского с динамитом, оружием и множеством прокламаций. Зунделевича и паспортное бюро народовольцев, которое они называли «небесной канцелярией» арестовали и разгромили, возможно из-за Г. Гольденберга, уже начавшего давать показания.

Вал арестов и административных высылок катился по стране, затягивая в себя виновных и невиновных. Сын генерал-лейтенанта, закончивший знаменитый Александровский лицей, Александр Ольхин, бывший дипломат и мировой судья, не переизбранный на новый срок из-за своей справедливости к исполнению законов, единых для всех, много лет выступал защитником в политических процессах. Агенты Третьего отделения докладывали начальству:

«Присяжный поверенный Ольхин решился обратить на себя внимание крайним либерализмом и набросился на политические процессы, рассчитывая этим путем добиться популярности, а затем расширения своей адвокатской деятельности. Он поставил себе задачей сблизиться с учащейся молодежью, потворствуя ее заблуждениям и стараясь резкостью суждений приобрести на нее влияние. Это ему отчасти удалось, и он принял на себя роль защитника молодого поколения, нередко увлекая его на скользкий путь своей либеральной болтовней. Его участие в последних политических процессах приняло характер крайне резкий. Он позволил себе сказать, что сидящих в доме предварительного заключения сам признает мучениками, так как подвергать лиц, только заподозренных в политическом преступлении, тяжести одиночного заключения незаконно и бесчеловечно. Он говорит, что по политическим делам со стороны обвинения вызываются свидетели, готовые изменять свои показания за обед в дешевом трактире, и желает, чтобы расследование подобных преступлений не поручалось тем учреждениям, которые в слепом рвении и правого делают виноватым.