Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

Александр III отправил земский проект Лорис-Меликова на дальнейшую доработку, и это означало его отклонение. Департамент полиции начал тут же распространять по империи слухи, что Александр II хотел подписать 4 марта российскую конституцию, но народовольцы ее погубили. Обман общества, как всегда, у полиции не получился. Лондонская газета «Таймс» писала: «Не верьте историям, будто покойный царь подписал конституцию в день своей смерти. Он подписал назначение комиссии для рассмотрения вопроса, не могут ли быть расширены земские учреждения, и если вы услышите о конституции – не верьте этому».

Александр III вскоре отправил в отставку Лорис-Меликова, Милютина и Абазу. Назначенного на пост министра внутренних дел Игнатьева в мае 1881 года сменил бывший министр просвещения Д. Толстой. В период его руководства народным образованием по России прокатилась волна детских самоубийств – гимназисты не выдерживали его издевательских распоряжений по их учебе, сыпавшихся на их головы, как из дырявого мешка. Остальные протеже Победоносцева в имперские министры были еще хуже. Выдающийся юрист А. Кони не выдержал: «Проскочившие в министры хамы плотной стеной окружают упрямого и ограниченного монарха». Великий русский писатель и мыслитель Лев Толстой в ярости писал: «Нет жизни. Вонь, камни, роскошь, нищета. Разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют».

8 мая в квартире на Вознесенском проспекте Лев Тихомиров читал членам Исполнительного Комитета обращение «Народной воли» императору Александру III. Письмо обсуждали до глубокой ночи, решили еще раз все обдумать и перенесли его утверждение на 10 марта. Утром этого дня на Невском проспекте была арестована Софья Перовская. Прекрасно понимая, что может быть арестована ежедневно, ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, она, как писала Вера Фигнер, «в крайне возбужденном состоянии, словно обуреваемая манией, забыв о благоразумии, только и думала о подготовке к новому покушению на цареубийство. Она наводила разные справки, отыскивала прачек и модисток, обслуживавших дворцы, собирала повсюду указания на лиц, имеющих возможность при тех или иных условиях встречаться с царем, например, на празднике георгиевских кавалеров. Она лично наблюдала за выездами царя из Аничкова дворца, пока не была арестована вблизи него».

27 февраля полиция быстро установила, где проживал арестованный дворянин Слатвинский-Желябов. На его квартире в Измайловском полку уже десять дней сидела засада. Все, кто знал Перовскую в лицо, искали проживавшую с ним сестру Слатвинского Лидию Войнову, пока еще не зная, что это Софья Перовская – та самая блондинка, махавшая белым платком метальщику Рысакову на набережной Екатерининского канала в начале третьего часа дня 1 марта 1881 года. Перовскую-Войнову у Аничкова дворца опознала хозяйка молочной лавки, в которой Софья делала покупки вместе с братом Слатвинским. Заломившим ей сзади руки громадным жандармам меленькая Перовская сказала, яростно улыбаясь: «Не бойтесь, не убегу!». Тут же допрошенная в здании у Цепного моста, где ее тайно опознал Рысаков, Окладский, Меркулов, Перовская подтвердила ошарашенным от неожиданной удачи жандармам только то, что проживала на квартире вместе с Желябовым. На все остальные опросы, задавшиеся всю ночь до утра, она отвечала: «Не знаю, не помню, не желаю отвечать». Вечером этого дня Исполнительный Комитет продолжил подготовку к освобождению своих братьев из Петропавловской крепости, о системе охраны которой знал все, и утвердил выдержанное и корректное письмо «Народной воли» новому императору Александру III. В ночь на 12 марта народовольческая типография напечатала этот документ, общий тираж которого достигал почти пятнадцать тысяч экземпляров и начала его рассылку по империи и расклейку по Петербургу. Первый экземпляр письма был отослан Александру III, который теперь был вынужден ясно и четко сказать своим подданным о своих намерениях по управлению государством:

«Ваше величество! Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной, долг, которому гражданин принужден жертвовать и собой и своими чувствами, и даже чувствами других людей. Мы решаемся обратиться к вам немедленно, повинуясь этой всесильной обязанности. Исторический процесс, который грозит нам в будущем реками крови и самыми тяжелыми потрясениями, не ждет.

Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью и ни для кого не была неожиданностью. Объяснять подобные факты злоумышлением отдельных личностей или хотя бы «шайки» может только человек, совершенно неспособный анализировать жизнь народов. В течение целых десяти лет мы видим, как у нас, несмотря на самые строгие преследования, несмотря на то, что правительство покойного императора жертвовало всем – свободой, интересами всех классов, интересами промышленности и даже собственным достоинством, – безусловно всем жертвовало для подавления революционного движения, оно все-таки упорно разрасталось, привлекая к себе лучшие элементы страны, самых энергичных и самоотверженных людей России, и уже три года ведет отчаянную, партизанскую войну с правительством.

Вы знаете, Ваше величество, что у нас вешали и правого и виноватого, тюрьмы и отдаленные губернии переполнялись ссыльными. Целые десятки так называемых «вожаков» переловлены, перевешаны. Они гибли с мужеством и спокойствием мучеников, но движение не прекращалось, оно безостановочно росло и крепло. Ваше величество, революционное движение не такое дело, которое зависит от отдельных личностей. Это народный процесс, и виселицы, воздвигаемые для наиболее энергичных выразителей этого процесса, так же бессильны спасти отживающий порядок, как крестная смерть Спасителя не спасла развратившийся античный мир от торжества реформирующего христианства.

Правительство, конечно, может еще переловить и перевешать множество отдельных личностей. Оно может разрушить множество отдельных революционных групп. Это ничего не изменит. Революционеров создают обстоятельства, всеобщее неудовольствие народа, стремление России к новым общественным формам. Весь народ истребить нельзя, нельзя и уничтожить его недовольство посредством репрессий. Неудовольствие, напротив, растет от этого. Поэтому на смену истребляемым постоянно выдвигаются из народа все в большем количестве новые личности, еще более озлобленные, еще более энергичные. Эти люди в интересах борьбы, разумеется, организуются, имея уже готовый опыт своих предшественников. Поэтому революционная организация с течением времени должна усиливаться и количественно и качественно. Какую пользу принесла гибель долгушинцев, чайковцев, деятелей 1874 года? На их смену выступили гораздо более решительные народники. Страшные правительственные репрессалии вызвали затем на сцену террористов 1878–1879 годов. Напрасно правительство истребляло Ковальских, Дубровиных, Осинских, Лизогубов. Напрасно оно разрушало десятки революционных кружков. Из этих несовершенных организаций, путем естественного подбора, вырабатываются только более крепкие формы. Появляется, наконец, Исполнительный Комитет, с которым правительство до сих пор не в состоянии справиться.