Софья Короленко - Книга об отце

Выраженный здесь взгляд отца на бесконечность движения жизни через борьбу ее различных стремлении и признание величайшей ценности ее в каждый отдельный момент проходят через всю его жизнь. С этой точки зрения человеческая жизнь имеет огромную самостоятельную ценность всегда, даже в момент ожесточенной борьбы. Эту мысль, как бы в предчувствии будущих событий, он записал на страницах дневника еще в 1887 году:

"Боритесь с идеями, но не осмеливайтесь забывать человека в вашем враге..."

Интерес к жизни, ищущей выхода, не оставлял отца, направляя мысль на будущее. Разговоры с рабочими и крестьянами, услышанные легенды и предсказания находят отражение в его дневнике.

"Как нищий все мало-мальски пригодное прячет в свой мешок, так и писатель все заносит в свою книжку",- говаривал отец. {352} "Утром я выхожу в городской сад. Солнце поднялось невысоко, и деревья, освеженные дождем, дают яркие световые пятна и тени. Природа весела, бодра и прекрасна.

Ко мне подходит человек с винтовкой. Это сторож городского сада. Я с ним знаком. Сегодня у него вид особенно несчастный. Он подходит и садится рядом. Через плечо у него винтовка на веревочной перевязи.

- С обхода?-спрашиваю я.

- Да, с обхода снизу.

И он утомленно мотает головой по направлению к долине, где расположен нижний сад с чудесной зеленой светотенью. Цвета ярки, тени глубоки и темны... На противоположном склоне темным пятном виднеется пущенная в сад лошадь.

- Лошадь? - говорю я вопросительно.

- Сегодня уж два раза выгонял,- говорит он устало.-Все пускают... Такой народ, не поверите... Я к себе ближе пяти сажен не подпускаю. Говори оттеда. А то, пожалуй, винтовку отнимут, над самим зло сделают. Городьбу еще с зимы разобрали... Траву топчут, ветки обрывают. Ничего не поделаешь... Вот опять к молодым деревьям идет... Я понимаю, что ему в самом деле не бежать каждый раз. Наши заборы тоже разобраны; у домовладельцев срублена роща внизу, которой они очень дорожили.

Фруктовый сад стоит беззащитный: ограда зияет огромными прорехами".

Сторож рассказывает отцу историю, в которой действительность и фантазия переплетаются самым невероятным образом. Эти иррациональные стихийные процессы, думает отец, записывая разговор, имеют огромное значение, которым пренебрегать не следовало бы. {353} "Как-то я среди членов исполкома стал говорить о необходимости уважать народную веру и что это уважение (веротерпимость) есть один из основных догматов и наших убеждений. Недавно окончивший гимназист, сделанный комиссаром просвещения, возразил:

- Поверьте, товарищ Короленко, у меня есть опыт. Я девять месяцев стоял во главе просвещения там-то. Религиозные суеверия легко искоренимы.

Ребята, играющие с огнем..."

Голод постепенно захватывал все большие области. Из столиц получены известия о смерти друзей отца. Полтава наполнилась беженцами из других губерний и сама начинала голодать.

"Разруха идет все дальше и дальше, и правительству остается бороться с нею не по существу, а только с ее обнаружениями. Это путь, который привел к гибели не одно правительство. На это я смотрю с горем и печалью", - заметил отец в письме В. Н. Золотницкому от 13 (26) марта 1921 года.

Борьба со спекуляцией продовольствием расценивалась отцом, как попытка подавления симптомов общей разрухи,

"Вчера,- записывает он в дневнике 23 мая (5 июня) 1920 года,-во всей Полтаве произведены повальные обыски. Точно ночная экспедиция, одновременно собрались отряды и стали ходить из дома в дом. Брали все на учет. Отряды сопровождали служащие из разных отделов, а не одни чрезвычайники. От этого, вероятно, все совершалось сравнительно прилично... По большей части сообразовывались с инструкцией, хотя кое-где были отступления... Казалось, курс становится умереннее, но для Полтавы он опять обостряется... Выселяются целые дома... При этом иногда запрещают брать из квартир вещи. Затем обыски. {354} У меня обыска не было. Оказывается, что отправляющимся на эту экспедицию был дан специальный приказ обходить мою квартиру. "А если к нему станут сносить вещи другие?" Распоряжавшийся задумался, потом сказал: "Даже в таком случае не ходить в квартиру Короленко"... Лично на большевиков пожаловаться не могу, но все эти нелепости относительно других тяжело отражаются на настроении".

Мы видели, что непосредственные впечатления от встреч с родными арестованных, от посещений ЧК были для отца непосильны, но не могли бороться с его волей. Стараясь облегчить отцу техническую работу, когда он особенно плохо чувствовал себя, мы записывали подробности дел приходивших к нему людей, от его имени говорили в ЧК, в исполкоме или по телефону с Харьковом. Многие из этих забот взял на себя К. И. Ляхович. Он стал самым близким помощником отца, и тот глубоко верил его моральному и общественному чутью. Отец ценил мужество его выступлений при гетманщине, когда пришлось отсидеть в концлагере в Бяле, и при петлюровцах, когда он, не обращая внимания на угрозы, осуждал в печати и думе истязания арестованных.

Тяжелым ударом для нас был арест Константина Ивановича в марте 1921 года. Отец подал заявление в Полтавскую Чрезвычайную Комиссию с просьбой оставить К. И. Ляховича, ввиду болезненного состояния, под домашним арестом под его поручительство, но в этом было отказано.

Состояние отца резко ухудшилось. Обнаружились затруднения в походке, речи, глотании. 22 марта Совнарком Украины направил в Полтаву трех профессоров-консультантов - А. И. Геймановича, А. Б. Иозефовича н И. И. Файншмидта. Заключение консилиума было неблагоприятным. {355} 9 апреля Константина Ивановича, заболевшего в тюрьме сыпным тифом, на носилках перенесли к нам домой. Врачи с самого начала смотрели на положение больного безнадежно. Отец же продолжал надеяться. В ночь на 16 апреля Константин Иванович скончался,

"...У меня теперь очень тяжелое время,- сообщил отец своему другу О. В. Аптекману 15 апреля 1921 года.-Мой зять, человек смелый и честный, всегда высказывающий откровенно свои мнения, был 16 марта арестован и в тюрьме заразился тифом... Чувствую, что этот удар сократит мою жизнь. Я тоже сильно болен..."

"Сегодня хоронили нашего Костю,- записал отец в дневнике 17 апреля. Он был избран от рабочих в Совет... Заразился тифом и умер... Его отпустили из тюрьмы к нам на квартиру. Но было уже поздно... Его очень любили рабочие. Он с ними работал с 1905 г. ... Хоронить собрался весь город... Профессиональные союзы все явились... Но бедному Косте нашему это помочь не могло... его тихо несли по улицам недвижного, мертвого... Бедная Наташа крепилась. Соничка плакала горько... Мне это тяжелый удар..."

На похоронах К. И. Ляховича, собравших все население города, была отдана дань памяти человека, мужественный голос которого привыкли слышать в моменты наибольшей опасности. Мне казалось, что тысячную толпу, тихо шедшую за гробом, объединяло сочувствие к Короленко. Помню слезы чужих людей, которые плакали, соединяя наше горе со своим личным.