Александр Андреев - История Крыма

Интересно, был ли Я.А.Слащев или слащевцы в 1919 году в Николаеве?

Фронт исключительно держится личностью генерала Слащева; человек «особенный», энергичный, безусловно храбрый и не останавливается ни перед чем в достижении успеха на фронте и противодействии развала в тылу. Он только один удержал Крым до сих пор и он только один, обличенный диктаторскою властью, может его удержать.

Представитель штаба Главнокомандующего при

Крымской группе полковник Нога.

12 марта 1920 года.

Период с 23 марта по 5 августа

Генерал Врангель приказом генерала Деникина был назначен Главнокомандующим. Я, как командир Крымского Корпуса, немедленно с моими юнкерами и моим конвоем явился в Севастополь и лично командовал парадом при встрече генерала Врангеля, чтобы подчеркнуть мое полное сочувствие происшедшему событию. Видимо для этой же цели, генерал Врангель, как благодарность корпусу, удерживающему Крым, произвел меня в генерал-лейтенанты, а начальника штаба, полковника Дубяго – в генерал-майоры.

Дело как будто бы шло хорошо.

Но это только так казалось, ибо сейчас же дальше начались домашние счеты.

Переварить того, что кто-то исполнил свой долг и выполнил свою задачу – не могли.

Пошла интрига: задерживали закон о земле, старались под благоводным предлогом убрать коренных защитников Крыма, чтобы дать место многочисленным заштатным; Крымский корпус предложено было переименовать во второй(исполнено), про меня стали распускать слухи, что я заядлый кокаинист и пьяница, всегда находящийся под наркозом.

На фронте обстановка опять становилась тревожной, но Крымский корпус вторично исполнил свой долг, хотя и насчитывал всего 3 000 человек. Апрельская атака красных по всему фронту кончилась нашей победой.

Видя тяжелое положение, атаковали мы сами. Взяты были даже позиции противника. Доблесть войска спасла все.

А интриги и сплетни продолжались. Ставка продолжала интриговать против защитников Крыма. Думали не о том, чтобы спасти положение, а о том, чтобы устроить себя, своих близких, своих ставленников и устроить свои интересы – до корыстных включительно.

Личность генерала Врангеля стала вполне ясна: он не мог терпеть около себя людей с собственной волей и приближал льстецов, не говорящих неприятностей. Точно также он не мог терпеть и ореола популярности около кого бы то ни было, кроме себя.

Это он точно формулировал уже накануне падения Крыма словами: «Пусть будет ремесленник и ограниченный человек, но положительный, от которого я, по крайней мере, знаю, что ожидать».

События шли, и я видел, что если мы вовремя не атакуем большевиков, они атакуют нас сами; кроме того, при большом скоплении наших войск, у нас не будет хлеба, раз мы останемся в Крыму. Поэтому я настаивал на десантной операции, чтобы взять Мелитополь [1].

Разработанный подробно план был вручен Главкому. Ставка затягивала дело. Наконец, под угрозой моей отставки, решена была десантная операция и 25 мая с потерей одного человека и двух Кириловки со всем корпусом и, двинувшись в тыл противника, занял Мелитополь.

Северная Таврия стала нашей.

Взяв Мелитополь, 2-й (Крымский) корпус пошел к северу и северу-востоку. Противник контратаками пытался создать тяжелое положение для корпуса, но части доблестного корпуса помогли и вот – красные снова разбиты, конница Жлобы погибла.

После этого части 2-го корпуса были переброшены на Днепровский фронт, а интриги продолжались.

Когда Врангель приехал в Мелитополь, я попросил у него наград для своего корпуса.

– Но за что же, – спросил Главком – вы даже и потерь не понесли. Вот 1-й и 3-й корпус понесли потери, а у вас их нет. За что же награждать?

Главком был прав: потери мои исчислялись – 40 человек убитых и раненых, 1 вольноопределяющийся утонул и 2 лошади пропали.

Я осмелился ответить, что отсутствие потерь – это достоинство полководца, но ответ мой повис в воздухе.

Из частей моего корпуса ни одна наград не получила.

Каховская операция

Когда хотят очернить меня, как солдата, когда хотят в чем-нибудь обвинить меня, то неизменно тычат пальцем на каховскую операцию, которая якобы проиграна мною.

Я печатаю здесь дневник этой операции. Из него видно, что не я руководил операцией, не я был ее хозяином, а Ставка, которая, сидя в Севастополе, диктовала мне свои приказы, не давая мне в руки власть самому распорядиться и всегда мешая моим планам.

25 июля.

В ночь с 24-го на 25-е июля началась одновременная переправа красных у Каховки, Корсунского монастыря и Алешек.

Первый удар по переправившимся красным закончился неудачей, благодаря огромному превосходству сил и технических средств противника.

26 июля.

Ночь прошла спокойно.

Боями и разведкой обнаружено, что противник решил нанести главный удар со стороны Каховки.

Принято решение разбить Каховскую группу, и части корпуса принимают для этого соответствующее положение.

27 июля.

Сосредоточение красных: главные силы у Каховки с заслоном у Британы, вспомагательная группа продолжает переправу у Алешек

Потери корпуса с 25-го по 27-е июля включительно около 500 человек. Взято пленных около 700 человек.

К ночи 27-28-го июля корпус генерала Барбовича сосредоточился в районе Серогоз.

29 июля.

Наибольшие силы красных к вечеру были обнаружены в районе Б.Маячки-Белоцерковке; численность их до 6 тысяч человек пехоты с артиллерией и броневиками.

На мой запрос, кто будет руководить нашим наступлением на Каховку – Ставка сообщила, что руководить будет Главком.

30 июля.

В итоге дня красным нанесено сильное поражение: их 15 стрелковая дивизия, группировавшаяся в районе Белоцерковке-Б.Маячки уничтожена, то же с Латышской бригадой, бывшей у хутора Терны. Тем не менее, овладеть Каховкой в первый же день не удалось и, кроме того, небольшие группы красных продолжали удерживаться частью у Корсунского монастыря и частью – у Б. Маячки.

За день боя взято: частями генерала Борбовича – около 2 000 пленных и 3 орудия и 34 дивизией 2 корпуса – около 1200 пленных.

31 июля.

Ночная атака на Каховку окончилась неудачно. Весь день шли ожесточенные бои.

Неуспех атак Каховской позиции красных 31 июля по-прежнему объясняется:

1) Невозможностью использовать конницу для атаки укрепленной позиции из боязни больших потерь ее;

2) Слабой численностью и огромным утомлением пехотных частей, направленных для атаки;

3) Значительным превосходством сил красных, как в пехоте, так и, в особенности, в артиллерии;

4) Наличностью укрепленных позиций и необыкновенным упорством латышей, не обращающих внимание даже на бомбы с аэропланов.