Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 3, Невская твердыня)

Гондола проплыла мимо трех соборов, мимо базилики святого Марка.

После этого проводник показал московским людям мосты, какой-то сад, башню... Тихо всплескивалась мутная, маслянистая вода, рассекаемая носом гондолы.

Выбравшись на землю, Шевригин сказал:

- Ну, слава богу! Тут, однако ж, тверже чувствуешь себя. Одно на воде хорошо: пыли нет.

Побывали Шевригин и его спутники и на площади святого Марка, полюбовались на башню. Насмотрелись на громады домов, на церкви; крылатого льва видели. На площади святого Марка было много голубей. Они совсем не боялись людей, садились на плечи кормивших их девушек, принимали из их рта еду.

Всего насмотрелись московские люди и усталые, голодные вернулись к себе, отпустив чичероне.

Из-под одной постели вылез Франческо.

Шевригин и его друзья от души расхохотались, видя жалкое, испуганное лицо Паллавичино.

- Что, брат? Плохо же тебя принимают соотечественники! - проговорил Шевригин, похлопав его по плечу. - Царь Иван Васильевич, видать, добрее вашего дожа.

Франческо, улыбаясь, сказал:

- Однажды я во Флоренции целую неделю у одной красавицы жил под постелью... Тоже было страшно, но всё же не так.

После того как все помолились на свои иконки, постоянно хранившиеся у них за пазухой, приступили к обеду.

- Ну, как понравилась вам Венеция? - спросил за обедом Шевригин своих помощников.

Все молча продолжали есть рыбный суп.

- Воды много... Куда ни сунешься - везде вода... Непонятно! - угрюмо мотнул головою подьячий Сергей Голубев.

- То-то и дело, что вода, да еще и мутная... Не верю я, чтоб у нас с дожем получился толк. Поехал я сюда, не спросясь царя, а будет ли что пока не вижу... Мало оное царство! Душа болит. Не обмануться бы?! озабоченно посматривая на своих спутников, проговорил Шевригин. Самовольно сюда заехали.

Паллавичино рассказал о строгостях, царящих в Венеции.

- У нас тут до всего добираются... Каждый шаг известен властям. Здесь следят за всем: и за нарядами, и кто как живет, сколько денег тратит, следят за усердным посещением церквей, за тайными грехами и пороками, за свадьбами, за похоронами, за балами... Наша яснейшая Венецианская республика во власти иезуитов и инквизиторов... А любовь здесь продается, как и всё, на деньги... Наши лупанарии полны прекрасных дев... на разные цены... Об этом вас могут осведомить добрые "мамаши" этих дев...

Паллавичино столько всего наговорил о своем городе, что Шевригин невольно пошутил:

- А ты зело сердит на свою родину, коли так срамишь ее...

- Я говорю правду, - смутился Франческо.

Настал день встречи с венецианским дожем и его сенаторами.

Паллавичино предупредил Шевригина быть смелее с дожем и его советниками, ибо нет людей, которые бы так высоко себя ставили и так гордились своею властью, как правители Совета Десяти, управляющие Венецией. В словах Паллавичино было много желчи, - по лицу его было видно, как насолили ему его правители.

Шевригин не нуждался в таких советах: он и без того считал своего московского государя самым великим среди владык земных. И честь царя он поддерживал во всех странах, куда его посылали, с отменным достоинством.

В пышной обстановке состоялся прием Шевригина и Поссевина во Дворце Дожей. Все сенаторы были в сборе. У всех у них на лицах было написано снисходительное, усмешливое любопытство, когда они осматривали с ног до головы московского посла. Шевригин в свою очередь обвел их гордым, внимательным взглядом.

Коротко и негромко передал он дожу приветствие государя.

В ответ на это дож справился о здоровье государя и велел передать ему приветствие от Совета Десяти и от себя лично.

Стал говорить Поссевин.

Он доказывал, какое огромное значение имеет связь итальянских государств с восточными, и особенно с Москвою. Постановления Тридентского собора, - говорил он, - приняты во многих местностях; восточные христиане приходят учиться в Рим. Антиохийский греческий патриарх и тот признал главенство папы и просит утверждения в своем сане. В Пере есть католический епископ. Божественная служба свершается при воротах Стамбула. Рагузские иезуиты продвигаются в Македонию, побывали и в Белграде. Другие стали твердою ногою на вершинах Ливана, они распространяются по всей Сирии.

Поссевин, восторженно размахивая руками, всё с нарастающим энтузиазмом описывал успехи католичества.

Как ни чувствовал себя теперь лишним московский посол, но ему приходилось сидеть и слушать неуемную похвальбу иезуита. Теперь ему стало понятно, почему Поссевин хотел один идти к дожу.

Поссевин начал было восторгаться успехами короля Стефана Батория, но, увидев хмурое лицо Шевригина, умерил неуместный пыл.

- Венеция, - сказал он более спокойным тоном, - должна поддержать католическое движение и воспользоваться представляющимся случаем сближения с великомочным Московским царством. Если Москва захочет завязать торговые сношения, то можно испросить у царя вольностей для торговых людей Республики и уравнения их в религиозных вопросах с лютеранами и мусульманами, которые в Москве пользуются полной свободой своей веры.

Далее Поссевин говорил о том, что царя можно постепенно привлечь к лиге против турок и приготовить путь к религиозному единству.

Шевригин втайне с большим интересом слушал речь Поссевина, которую ему по приказанию дожа переводил толмач.

Иезуит сослался на мнение о московском царе престарелого синьора флорентинца Джованни Тедальди, который много раз был в Москве. Он хвалит гостеприимство и правосудие русского государя, воздержанность его от вина, терпимость к чужому вероисповеданию.

Все это было по душе слушать Шевригину, на которого в эту минуту были обращены взгляды вельмож.

После того как Поссевин окончил свою речь, длилось некоторое время общее молчание.

Поссевин сел в кресло несколько смущенный.

Поднялся со своего места дож. Это был высокий, с мужественным, умным лицом пожилой человек. Он заговорил неторопливо, вдумчиво.

- На основании недавнего и горького опыта, - сказал он, - Венеция не может возлагать надежд на лигу. Венеция не меньше прочих государств сознает опасность от соседства с турками. Она, конечно, желает ослабления их. Можно приветствовать примирение московского царя с Баторием, коли тому бог поможет осуществиться, ибо это усилит соединение христианских сил против турок. Это было бы лучшим разрешением восточного вопроса. Я пришел к такому выводу после того, как совершил по Европе большое путешествие. Московское государство - огромная сила. Было бы благоразумно принять меры в этом смысле, не ожидая обращения московского царя в католичество. Надо быть осторожными в навязывании своей веры другим.