Вадим Кожинов - О русском национальном сознании

В свое время я пытался "пробить" на телеэкран песни Николая Тюрина, но встретил вполне очевидное и непреодолимое сопротивление. Об этом можно немало рассказать, но ограничусь одним достаточно ярким фактом. Меня пригласили участвовать в создании телефильма о Сергее Есенине. Я обрадовался возможности включить в фильм пение Николая Тюрина, который, помимо прочего, поистине изумительно, прямо-таки потрясающе пел мелодически обработанную им самим есенинскую "Песню" ("Есть одна хорошая песня у соловушки..."). И что же вы думаете? В последний момент этот - самый главный - "эпизод" попросту вырезали из уже снятого телефильма. В ответ на мой гневный протест мне "объяснили", что непосредственно перед песней шел, мол, текст о гибели поэта, и в совокупности с "невеселой" песней получалось слишком уж "мрачно". Ложь была предельно наглой, поначалу я даже не распознал ее и стал винить себя за неудачно размещенный "текст", но затем понял, что, если дело было именно в этом, ничего не стоило "вырезать" и перенести в другое место злополучный текст или вообще убрать его, оставив великолепное пение. Словом, "вырезали" именно тюринскую песню... Но когда я это понял, единственное, что мне оставалось,- позвонить в студию и с руганью потребовать убрать мое имя из титров телефильма.

Кстати сказать, я однажды спросил А.И.Полетаева, как, по его мнению, можно добиться широкого "выхода" Николая Тюрина на телеэкран, и он, имевший немалый опыт в подобных делах, не задумавшись, ответил, что для этого нужно сломать всю систему...

И в самом деле: телеэкраном управляли и управляют лица, которые, как говорится, на дух не переносят русской песни. Нельзя, правда не отметить, что в последнее время отдельные сотрудники ТВ - явно на свой страх и риск все же проявляют волю к утверждению этой песни. Так, недавно на телеэкране впервые полноценно явился замечательный певец Александр Николаевич Васин. Собственно, правильнее его назвать древнерусским (уже упомянутым в начале этой статьи) словом "песнотворец", ибо он не только самобытно поет созданные ранее песни, но и творит их сам - и на свои стихи, и на стихи современных поэтов.

Меня особенно восхищает в его творчестве то, что можно определить как воскрешение русского романса. Термин "романс" употребляют самым широким образом, но ясное представление о нем не очень уж распространено. Между прочим, несмотря на иностранное происхождение, термин этот собственно русский. На Западе он означал произведение на "романском" (а не латинском) языке, между тем как в России он уже с давних времен означает музыкально-поэтическое произведение, принадлежащее к иному жанру, чем песня. Правда, граница между песней и романсом не всегда может быть проведена со всей четкостью, но во всяком случае в романсе - как определяет автор наиболее обстоятельного исследования этого певческого жанра, В.А.Васина-Гроссман (дальняя родственница певца А.Н.Васина) - "мелодия теснее, чем в песне, связана со стихом, отражает не только общий его характер и поэтическую структуру, но и отдельные образы, ритмические и интонационные частности".

Высшее из известных мне воплощений творчества Александра Васина романс на стихи Анатолия Передреева "Не помню ни счастья, ни горя...". Стихотворение это, конечно, само по себе превосходно, но в пении Александра Васина, во-первых, как бы выявляется, становится осязаемым все, что вложено в "текст" поэтом и что можно лишь угадывать, предчувствовать при его чтении. Во-вторых, пение, несомненно, создает, творит нечто такое, трудно объяснимое, чего нет в самом стихотворении. Новое произведение искусства, создаваемое певцом, в отличие от стихотворения, как бы объемно, "трехмерно" (тут ведь в самом деле "троичность": слово, мелодия и сам голос певца), и в нем словно начинает жить. Кроме того, "над" или "вокруг" стихотворения нарастает пласт, слой звука и смысла, принадлежащий всецело уже самому певцу, и это "наращивание", нисколько не заслоняя, не заглушая звука и смысла стихотворения, обогащает их и возвышает до какого-то последнего возможного предела - или запредельности. Не сомневаюсь, что это творение Александра Васина принадлежит к высшему уровню русского песенного искусства.

И если сегодня, сейчас рождаются такие творения, разговоры об "исчезновении" русской песни оказываются явно сомнительными. Она действительно исчезла с телеэкрана, откуда сегодня получает основную "духовную пищу" преобладающее большинство населения России. Но ее можно туда вернуть, поскольку она продолжает свою бесценную жизнь в живых людях. Правда, для этого необходимо, чтобы телеэкраном управляли не те, кто хозяйничает там ныне...

МЕЖДУ ГОСУДАРСТВОМ И НАРОДОМ

ПОПЫТКА БЕСПРИСТРАСТНОГО РАЗМЫШЛЕНИЯ

ОБ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

(1997)

Слово "попытка" в заглавии этого сочинения уместно или даже необходимо потому, что размышлять о феномене "интеллигенция" с полным беспристрастием крайне трудно или даже вообще невозможно,- притом дело обстояло примерно так же в любой период новейшей истории России. Если составить антологию, включающую в себя высказывания и целые сочинения ХIХ-ХХ веков об этом феномене (она может быть весьма объемистой), преобладающее место в ней займут, без сомнения, два полярных "жанра" - славословие и проклятье, причем в качестве приверженцев одного и того же жанра явятся очень разные авторы; так, в интеллигенции усматривали ценнейшую или даже вообще единственную действительно ценную общественную силу России лидер либерализма Милюков и имеющий титул "пролетарского писателя" М.Горький, а резкие суждения о ничтожестве и, более того, прямой "вредоносности" интеллигенции нетрудно найти в сочинениях Ленина и... "веховца" Петра Струве. Но даже и более "умеренные" высказывания об интеллигенции чаще всего предстают скорее как определенные "оценки", нежели как итоги объективного размышления.

Конечно, эта пристрастность не беспричинна. И она, между прочим, оказывается в явном противоречии с "официальным" толкованием слова "интеллигенция" в энциклопедических словарях: "слой образованных людей или работников умственного труда"; "общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры" (если это действительно так, почему вокруг "людей умственного труда" разгораются столь противоречивые страсти?). Далее БСЭ утверждает, что "первичной группой И. явилась каста жрецов. В средние века место жречества заняло духовенство" и т.д. Но тут же - как это ни удивительно - говорится: "Термин И. был введен в обиход писателем П.Д.Боборыкиным (в 60-х годах XIX века) и из русского перешел в другие языки"3 .

То есть феномен "интеллигенция" существовал в мире в течение тысячелетий, но был, так сказать, впервые "открыт" и получил "имя" только в России середины прошлого века. Эта "концепция" предельно или даже, пожалуй, запредельно неправдоподобна, и термин "интеллигенция", несмотря на его латинский корень, обозначает, конечно же, собственно российское явление (как и, например, также восходящее к латыни русское слово "царь"). Правда, и в других странах возникали аналогичные группы людей (об этом еще будет речь), но они, во-первых, не обладали столь же громадным и первостепенным значением в бытии своих стран, а во-вторых, имели временный и локальный характер.