Вадим Кожинов - Россия - Век ХХ-й (Книга 2)

Однако силами давнего сподвижника Хрущева, председателя КГБ (заменившего в 1954 году МГБ) И. А. Серова, были срочно собраны члены Пленума ЦК, большинство из которых еще не "разочаровались" в Никите Сергеевиче и проводимой под его руководством политике, и расправились с "оппозиционерами".

К 1964 году, когда Президиум ЦК во второй раз решил отстранить Хрущева, в его составе от Президиума 1957 года оставались двое - Микоян и Суслов. Но теперь все 10 членов, кроме несколько колебавшегося осторожного Анастаса Ивановича, выступили единогласно, да и Пленум ЦК на этот раз собрал не Хрущев, а его противники,- с помощью опять-таки председателя КГБ, которым был тогда В. Е. Семичастный. Правда, судя по его позднейшему рассказу, имелись и в то время члены ЦК, поддерживавшие Хрущева.

Пока заседал (еще до Пленума) Президиум, в кабинете Семичастного раздаются "звонки: "Слушай, что ты сидишь, там Хрущева снимают! Надо спасать идти!.." Другой звонит: "Слушай, там Хрущев уже победил! Надо идти спасать Политбюро!" А потом, уже на второй день, с Брежневым созвонился и говорю: "...я уже не смогу в следующую ночь членов ЦК удержать, потому что они начинают бурлить и могут пойти к вам спасать кого-то - или вас, или Хрущева..." И в 6 часов - Пленум"...14

По-видимому, не столько осознавая со всей ясностью, сколько ощущая и малую "полезность", и большую опасность той реанимации "революционных" действий и призывов, которые периодически исходили от Хрущева (притом, повторю еще раз, с опорой на достаточно широкие слои населения), его сподвижники определили все это по-своему удачным термином "волюнтаризм" и 14 октября 1964 года отправили Никиту Сергеевича в отставку.

Хрущев с гордостью писал впоследствии, что его в 1964 году всего-навсего отправили на пенсию, а не в тюрьму или к стенке в силу его собственной великой заслуги, имея в виду главным образом, надо понимать, свою "мягкость" по отношению к выступавшим против него в июне 1957-го "оппозиционерам" из Президиума ЦК. Однако тремя годами ранее Хрущев вместе с другими - беспощадно расправился с Берией и рядом его сподвижников, а в конце 1954-го - уже почти по единоличной воле - с Абакумовым (ныне, кстати сказать, "реабилитированным"). Что же касается его противников 1957 года, то едва ли кто-либо из членов тогдашнего Президиума ЦК решился бы учинить расправу с семью сочленами из десяти... любой из них ограничился бы постепенным лишением их власти - что и сделал Никита Сергеевич.

* * *

Как известно всем, после отстранения Хрущева началась эпоха застоя, длившаяся более двух десятилетий. Ходили слухи, что новый первый, а с 1966-го по 1982-й генеральный, секретарь ЦК Брежнев нередко повторял:

Главное не раскачивать лодку...

Если это даже фольклор, он весьма точно характеризует брежневскую политику...

Вместо эпилога

ОТКУДА И КУДА МЫ ИДЕМ?

Мое двухтомное сочинение "Россия. Век ХХ", как было сказано на первых же его страницах,- прежде всего сочинение о Революции, потрясшей страну в начале столетия и еще и сегодня, в сущности, не завершившейся,- не завершившейся уже хотя бы потому, что она не осмыслена, не понята до конца. Ее долго восхваляли, а вот уже в течение десятилетия, главным образом, проклинают, но и то и другое - поверхностные и бесплодные занятия. Поскольку сейчас Революцию гораздо чаще проклинают, чем восхваляют, сосредоточусь сначала на этом отношении к ней.

Революция так или иначе была "делом" России в целом (что показано в первом томе этого сочинения) и потому проклинать ее - значит в конечном счете проклинать свою страну вообще. Впрочем, многие вполне откровенно так и делают,- вот, мол, проклятая страна, где оказалось возможным нечто подобное; достаточно часто при этом с легкостью переходят к обличению и других эпох истории России или ее истории вообще.

Признаюсь со всей определенностью, что в свое время и сам я безоговорочно "отрицал" все то, что совершалось в России с 1917 года. Но это было около четырех десятилетий назад - как раз в "разгар" хрущевского правления, а к середине 1960-х годов сравнительно краткий период моего радикальнейшего "диссидентства" уже закончился, и я более трезво и взвешенно судил об истории Революции. И к рубежу 1980-1990-х годов когда все нараставшее множество авторов с нараставшей яростью начало проклинать Революцию, я воспринял это как совершенно поверхностную и пустопорожнюю риторику. В середине 1990 года я решил высказаться об этом на страницах имевшей тогда 5-миллионный тираж "Литературной газеты", в которой, кстати сказать, мои сочинения более или менее регулярно публиковались, начиная с 1952 года, хотя нередко не без цензурных сокращений. Однако в 1990-м (в "пору гласности"!) "ЛГ" попросту отказалась печатать мое сочинение, и оно было опубликовано в самом первом, "пробном" - и, естественно, малотиражном - номере газеты "День", вышедшем в ноябре 1990 года.

Считаю уместным ввести его в эту книгу, поскольку оно, как мне представляется, не устарело, а кроме того, ставит некоторые существенные "историософские" проблемы.

* * *

О революции и социализме всерьез. Один из старейших и, замечу, наиболее достойных уважения руководителей редакции "Литературной газеты" в недавнем разговоре напомнил мне о том, как двадцать с лишним лет назад он категорически настаивал, чтобы я так или иначе ввел в свою публикуемую газетой статью слово "социализм", а я столь же категорически отказывался (пытаясь, в частности, отговориться тем, что я не член партии, а потому и не должен и даже, так сказать, не вправе рассуждать о социализме).

Отказывался я вовсе не потому, что не желал говорить о социализме, но потому, что никто не стал бы тогда публиковать мое действительное мнение об этом общественном строе - статья даже не дошла бы до цензуры...

Характернейшее явление сегодняшнего дня: авторы и ораторы, называющие себя "демократами", "радикалами" и т. п. (Ю. Афанасьев, Н. Травкин, Г. Попов и др.), в подавляющем своем большинстве всего несколько лет назад без всяких колебаний восхваляли революцию и социализм; теперь они же, не опираясь на какие-либо серьезные размышления, проклинают ту же самую революцию и социализм.

Подчас в их адрес раздаются упреки "нравственного" порядка: негоже, мол, так "радикально" изменять за короткий срок свою "позицию". Но гораздо, даже неизмеримо печальнее другое: ведь совершенно ясно, что невозможно столь быстро выработать серьезное и основательное понимание истории и современности. Почти все те, кто сегодня проклинают революцию и социализм, попросту поменяли прежний, так сказать, плюс на нынешний минус, в чем и выразилась вся их "мыслительная работа"...

Революция - это всегда своего рода геологический катаклизм, который так или иначе связан с бытием всего человечества и мировой историей в целом. И действительно осмыслить его возможно лишь в этом глобальном контексте. Между тем взгляд многочисленных "толкователей", за редчайшими исключениями, словно бы приклеен к нескольким десятилетиям истории России в XX веке. Правда, не так уж редки попытки "прояснить" проблему с помощью легковесных экскурсов в более ранние эпохи русской же истории - в эпохи Ивана IV, Петра I или Николая I. Но этого рода аналогии, имеющие, в сущности, отнюдь не познавательный, начисто спекулятивный характер, конечно же, не могут хоть что-нибудь прояснить (все сводится в конечное счете к воплям о "проклятой России", где, мол, только и возможны такая революция и такой социализм).