Вадим Кожинов - Россия - Век XX (Книга 1, Часть 2)

Он доказывает, что в основных политических решениях 1920-х годов выражался "тот путь, по которому стихийно (курсив здесь и далее мой. В.К.) развивалась практика руководства экономической жизнью... Как потом показал опыт, это был единственно возможный вариант практического руководства экономической жизнью... В дальнейшем Сталин и его окружение... использовали этот метод, не называя его непосредственно. Суть его состояла в том, что делались лишь те уступки, без которых дальше режим удержаться у власти уже бы не смог..." (с. 107-108).

В своих "решениях" и Ленин, и Бухарин (который с конца 1925 до середины 1928 года играл в определении партийной линии безусловно первую роль), и, далее, Сталин так или иначе реагировали на изменения в экономическом и политическом бытии страны. При этом, подчеркивает С. В. Цакунов, "Сталин осознал для себя не только стратегическое значение идеи "социализма в одной стране", как это он делал вслед за Бухариным, но и ее конкретно-практическую функцию, позволявшую смелее смотреть в лицо новым опасностям..." (с. 147), и потому "к процессу формирования "гарантий", совершавшемуся под прикрытием идеи "социализма в одной стране", Сталин подходил шире, чем Бухарин, и гораздо прагматичнее" (с. 146).

Этот вывод молодого историка резко расходится с настойчиво пропагандируемым в последние годы представлением, согласно которому как раз Бухарин - широко мыслящий "прагматик" (Ленин, знавший его лучше, чем нынешние его апологеты, квалифицировал его, наоборот, как "схоластика") в отличие от "догматика" Сталина. Но решение о немедленной коллективизации, которое в 1928 году выдвинул - уже самостоятельно (и в противовес Бухарину) - Сталин, было продиктовано не политической догмой, а реальным положением в экономике страны.

Вопрос о необходимости коллективизации вообще-то был решен (теоретически - как перспективный план) при Ленине, однако даже еще в ноябре 1927 года Сталин говорил о коллективизации: "К этому дело идет, но к этому дело еще не пришло и нескоро придет"68. Тем не менее всего лишь через полгода, в мае 1928-го, он выступил с докладом "На хлебном фронте", из которого со всей ясностью следовало, что коллективизация - неотложная, насущнейшая задача. И уже в 1929 году началось ее глобальное практическое осуществление.

Ныне все знают, что коллективизация привела к тягчайшим и просто чудовищным последствиям. Позволю себе в связи с этим чисто личное отступление. Многое из того, что произошло в 1929-1933 годы, мне стало известно (прежде всего из бесед с М. М. Бахтиным) еще в начале 1960-х годов, и должен признаться: я пришел тогда к полнейшему "отрицанию" послереволюционного пути страны. В 1966 году, когда коллективизация, несмотря на признание ее так называемых перегибов (о чем официально говорилось еще и во время ее проведения), являлась в общем сознании в качестве великого позитивного свершения, мой ближайший друг поэт Анатолий Передреев (1934-1987), уроженец саратовской деревни Новый Сокур, сказал в стихотворении "Воспоминание о селе":

Забыв о том, как сеяли и жали,

Давным-давно мои отец и мать

Из деревеньки этой убежали,

Едва-едва успели убежать...

А по всему голодному Поволжью

Смерть от села ходила до села...

Эти строки, понятно, заменялись при публикациях стихотворения точками и были восстановлены лишь в пору "гласности". Но об этом речь пойдет ниже. Здесь же обратимся к, так сказать, исходному вопросу: почему было принято само это приведшее к тяжелейшим жертвам практическое решение о немедленной коллективизации?

В декабре 1927 года выявились непредвиденные трудности с "хлебозаготовками" - то есть закупкой у крестьян зерна (а не "продразверсткой"). Дело шло о создании необходимых запасов хлеба (для населения городов, для армии и т.д.). Но получить эти необходимые государственные запасы удалось лишь путем применения "чрезвычайных мер".

13 февраля 1928 года Сталин направил обращение "ко всем организациям ВКП(б)" под названием "Первые итоги заготовительной кампании и дальнейшие задачи партии" (между прочим, это обращение было впервые опубликовано лишь в 1949 году). А через два месяца, 13 апреля, Бухарин прочитал и тут же опубликовал пространный доклад: "Уроки хлебозаготовок, Шахтинского дела (о тогдашних "вредителях" в Донбассе. - В.К.) и задачи партии".

Эти тексты предельно близки по смыслу (а подчас даже совпадают дословно). И там, и здесь тяжкие трудности в деле хлебозаготовок объясняются "ошибками" властей - и центральной, и местных69.

Главные ошибки оба вождя согласно усматривали в том, что крестьянам не было обеспечено потребное количество промышленных товаров, и они не были заинтересованы в продаже своего зерна (деньги оказывались ненужными), и, с другой стороны, не велась решительная борьба с "кулаками", активно, мол, срывавшими хлебозаготовки.

Здесь важно учитывать, что позднее, в процессе партийной борьбы, Бухарин был объявлен пособником "кулаков", и, как ни дико, эта явная клевета и ныне многими принята на веру (хотя теперь принято не бранить, а восхвалять за это Бухарина).

Между тем в своем докладе 13 апреля 1928 года Бухарин даже резче, чем Сталин, говорил о борьбе с кулаками, обличая, в частности, тех коммунистов, которые "не видят необходимости форсированного наступления на кулака... Хлебозаготовки выявили такую прослойку нашего аппарата, которая потеряла классовое чутье, не хочет ссориться с кулаком"70.

Наиболее же важен тот факт, что в своем упомянутом обращении от 13 февраля 1928 года Сталин еще отнюдь не ставил вопрос о прямом переходе к коллективизации - то есть, в сущности, к отмене провозглашенной в 1921 году "новой экономической политики" (НЭП). Он недвусмысленно заявлял: "Разговоры о том, что мы будто бы отменяем нэп, вводим продразверстку, раскулачивание и т.д., являются контрреволюционной болтовней, против которой необходима решительная борьба"71.

Однако всего лишь через два-три месяца представления Сталина коренным образом изменились, и в своем докладе "На хлебном фронте", прочитанном 28 мая 1928 года и опубликованном в "Правде" 2 июня, он выступил против основных положений апрельского бухаринского доклада (хотя и не называл пока имени Бухарина), а также, в сущности, и против главных тезисов своего собственного февральского обращения к партии.

Сталин теперь отвергал убеждение (разделявшееся ранее и им самим), согласно которому хлебозаготовительные трудности - результат "ошибок". Он утверждал, что эти трудности объясняются, "прежде всего и главным образом, изменением строения нашего сельского хозяйства в результате Октябрьской революции, переходом от крупного помещичьего и крупного кулацкого хозяйства, дававшего наибольшее количество товарного (то есть предназначаемого для продажи. - В.К.) хлеба, к мелкому и среднему крестьянскому хозяйству, дающему наименьшее количество товарного хлеба"72. Этот вывод вовсе не был "открытием" самого Сталина; он, как бы проявляя честность, тут же сообщил, что почерпнул его из "записки члена коллегии ЦСУ (Центрального статистического управления. - В.К.) т. Немчинова".