Даниэль Гуревич - Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

При Империи Сервилия и Фанния сами себя защищали в сенате, но были осуждены. Сколько бы ни писал Плутарх, ссылаясь на Нуму {121} 121 Плутарх. Нума, 25, 10. , что наилучшая жена не открывает рта и ничего не говорит в отсутствие мужа, что несчастье для нее — говорить на форуме, это утверждение явно имело не юридические, а только социологические следствия.

Другое проявление индивидуальной деятельности женщин — весьма значительное число их посланий к императорам. Императоры отвечали им на самые разные вопросы, начиная от личного статуса и почетных именований для женщин {122} 122 См., например, в Кодексе Юстиниана, 12, 1, 1 рескрипт Александра Севера Севериане о равном и неравном браке для матроны в сенаторском звании (claritas generis). и кончая проблемами наследства, собственности, уголовного и жреческого права.

Поскольку у женщин не было прав «отеческой власти» даже над собственными детьми, она, не имея мужа, не могла никого усыновлять и осуществлять опеку; последнее правило касается даже отношений патронессы к ее вольноотпущенникам {123} 123 Гай. Институции, 1, 195. . Только специальное императорское дозволение, подтвержденное рескриптом, позволяло женщине в некоторых случаях (например, по отношению к собственным детям) избегать этих строгих запретов. Кроме того, поскольку усыновление практиковалось главным образом чтобы не пресекся род и не прекратился фамильный культ предков, усыновлялись обычно мужчины. Женщины никого не усыновляли и редко удочерялись.

Обязанность соблюдать супружескую верность в Риме существовала лишь для женщин. Первоначально наказание прелюбодеяния оставлялось на усмотрение ее отца или мужа. Катон писал даже так: «Если застигнешь свою жену во время прелюбодеяния, можешь убить ее без суда, не понеся за это наказания. Она же, если ты ее вовлечешь в разврат или обманешь, не посмеет пальцем тебя тронуть и не имеет на это права» {124} 124 Цитируется Авлом Геллием (X, 23, 5). . Однако закон Августа, предназначенный препятствовать адюльтерам (lex Iulia de adulteriis coercendis от 18 или 17 г. до н. э.) и подтвержденный затем Домицианом, предписывает мужу развестись с женой и возбудить против нее судебное преследование; если он прощал ее, то сам преследовался как прелюбодей, подлежал изгнанию и конфискации имущества. Женщина наказывалась ссылкой на острова (что подтверждается наказанием двух Юлий, дочери и внучки Августа), а также тяжелыми пенями при получении наследства.

Прекращение брака вследствие развода или смерти супруга могло породить проблемы, связанные с детьми, появившимися на свет после этого. Женщине ставились четкие условия, чтобы избежать оспаривания отцовства. Так, например, если разведенная в течение месяца не заявляла о своей беременности, ее муж не мог признать ребенка; при вдовстве устанавливался срок, ранее которого нельзя было вступить в новый брак — десять месяцев; при разводе также, но он был короче. Но с другой стороны, законы Августа предписывали вдовам выходить замуж через два, а разведенным — через полтора года; в противном случае они не могли получить наследство {125} 125 Ульпиан. Фрагменты, 14. .

Кроме того, женщинам были запрещены некоторые виды деятельности — например, банковская {126} 126 Дигесты, II, 13, 12. . Для них были установлены ограничения при составлении завещания и отпуске рабов на волю: так, женщина не могла отпустить на волю раба, чтобы выйти за него замуж, а мужчина мог таким образом жениться на рабыне.

Некоторые законы особо ущемляли права вольноотпущенниц. Так, например, если вольноотпущенница выходила замуж, патрон утрачивал законные права на натуральные повинности (орегае), которыми она была ему обязана, а также возможность контроля над ее завещанием. Поэтому, хотя вольноотпущенницы пользовались «конубием» (правом заключить законный брачный контракт), иные патроны, чтобы ничего не потерять в своих правах, в акт отпуска на волю (manumissio) вписывали пункт, запрещавший после освобождения выходить замуж. Ясно, что отсюда проистекало значительное число незаконных сожительств и конкубинатов (contubernia). Кроме того, муж вольноотпущенницы не имел возможности при жизни своим завещанием назначить ей опекуна на случай, если она останется вдовой: опека переходила к патрону или его сыновьям. Но, оставшись без опекуна, вольноотпущенница должна была истребовать нового, а иначе не могла заключить законный второй брак. Вольноотпущенница, вышедшая замуж за бывшего хозяина, а впоследствии патрона (что, судя по надписям, случалось часто), по-прежнему была обязана оказывать ему почтение (obsequium), а значит, не могла просить развода, поскольку в таком случае нарушала бы свои обязанности. Если же развод случался по инициативе супруга, она не могла вновь выйти замуж без его позволения.

Но не только ограничением дееспособности характеризовалось положение женщин. Недоверие к женской слабости порождало и покровительственное отношение, а отсюда подчас проистекали привилегии, правда, очень ограниченные и связанные с табу. Так, никто не мог поднять руку на матрону — даже должностное лицо при исполнении служебных обязанностей: она не подлежала телесному принуждению, а силой заставить ее сойти с колесницы было святотатством. Прикосновением мужской руки пятналось pudicitia (целомудрие) матроны. В принципе на женщину не распространялось «право жизни и смерти» (vitae necisque potestas), составлявшее часть отеческой власти. Впрочем, некоторые особые обстоятельства могли оправдать подобное наказание супруги или дочери: ситуация, когда ее застигали во время прелюбодеяния, употребление вина, поручение городской власти. Действительно, случалось, что женщина по суду выдавалась не государственным инстанциям, а семейству (отцу и близким родственникам), но наказание от этого легче не становилось: в 154 г. до н. э. Публиция и Легация, виновные в отравлении своих мужей, были казнены по приговору родителей {127} 127 Тит Ливий. Эпитомы, 48. ; в 17 г. н. э. Тиберий провел в сенате постановление, вследствие которого Апулею Вариллу за прелюбодеяние судили и осудили родственники {128} 128 Тацит. Анналы, II, 50, 3. . Таким образом, когда речь идет о женщинах, власть семьи и государства оказывается взаимодополняющей: одно не исключает другое.

Поначалу легионеры были полноправными римскими гражданами, но затем их права уменьшились, что отразилось и на женщинах. Легионер в республиканскую эпоху — это гражданин, несущий обязательную воинскую повинность при условии, что как минимум владеет требуемым состоянием. Он призывался на службу, если того требовала военная необходимость, а его жена оставалась дома для воспитания детей. Знаменит пример Спурия Лигустина из Крустуминской трибы; для Тита Ливия он был идеальным. «Я, квириты, <���…> родом сабинянин, — говорит у него этот воин. — Отец оставил мне югер земли и маленькую хижину, где я родился, вырос и живу доныне. Едва я вошел в года, отец женил меня на дочери своего брата, которая не принесла с собой никакого приданого, кроме прямоты, целомудрия и плодовитости, вполне достаточной даже для богатого дома. У нас шесть сыновей и две дочери, обе уже замужние. Четыре сына носят тоги взрослых, двое еще ходят в претекстах» {129} 129 XLII, 34. Качества супруги характеризуются словами libertas, pudicitia, fecunditas. .