Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 5

Председатель. — Но вы знали, что имеется агент, называется ли он Малиновский или «Портной», я не знаю, которым руководит директор департамента полиции?

Золотарев. — Это обстоятельство мне было известно. Он говорил, но как он руководит, я в этот вопрос не входил.

Председатель. — Но позвольте, этот факт. Белецкий говорил, что «Малиновским руковожу я».

Золотарев. — Да, он это говорил.

Председатель. — Но когда вы читали, что Малиновский произносил зажигательные речи, а вам Белецкий говорил: «Я им руковожу», как у вас укладывались эти два факта?

Золотарев. — Хорошо, может быть, они у меня и не укладываются, мы не знаем.

Председатель. — Но мы хотели бы знать, это уж не по должности.

Золотарев. — Слушаюсь. Но я хотел сказать, что товарищ министра может сделать и что должен сделать.

Председатель. — Игнатий Михайлович, вы говорите, что террористический акт — большое зло, для предотвращения которого иногда приходится нарушать закон. Но какие террористические акты предотвращал Малиновский? Между тем ему позволяют развить его деятельность, ведь вы же не можете не согласиться, что, когда он был «Портным», то его деятельность, с точки зрения государственной, с точки зрения тогдашней ст. 102, была менее противозаконна, нежели его деятельность в качестве члена Гос. Думы.

Золотарев. — Если я говорил, что не считал террористическим актом, то говорил именно по вопросу о том, как создается иногда агентурная система. Я привел только яркий случай, пример террористического акта. Но ведь это может быть относительно такого обстоятельства, например, нападение, которое готовится. Это я взял для иллюстрации обстоятельства, что если человек отказывается от агентуры, как он может быть вовлечен в необходимость воспользоваться услугами ее? Относительно Малиновского я позволю себе повторить, что во всяком случае, как бы я к этому вопросу ни относился, у меня нет никакой власти изменить это положение.

Апушкин. — Вы сказали, что присутствовали при докладах директора департамента полиции министру. В чем выражалось ваше присутствие при этих докладах?

Золотарев. — Я высказывал свое мнение.

Апушкин. — Стало быть, вы имели возможность высказывать мнение?

Золотарев. — Обязательно.

Апушкин. — И стало быть, путем своего мнения, как товарища министра, наблюдающего за деятельностью департамента полиции, вы могли отклонить предложение директора департамента полиции. Вы сейчас заявили, что не имели никакой власти локализировать?

Золотарев. — Совершенно верно.

Апушкин. — Стало быть, вы имели возможность присутствовать при докладах директора департамента полиции и докладывать министру свое мнение?

Золотарев. — Да.

Щеголев. — Скажите пожалуйста, разве вы не могли запретить директору департамента полиции иметь сношение с Малиновским? Ведь в этом докладе есть ваше мнение о том, что агентура поставлена плохо, что ее нужно улучшить и т. д. Разве вашего мнения для директора департамента полиции не было достаточно для того, чтобы прекратить общение с секретным сотрудником — членом Думы?

Золотарев. — Это зависит от авторитета лица, который высказывает свое мнение.

Иванов. — И власти?

Золотарев. — Власти у меня не было.

Щеголев. — Здесь, в вашей резолюции, сказано: отклонить или сделать. Почему в данном случае, если вы делали такое распоряжение, оно не было исполнено?

Золотарев. — Мне идет в доклад то, что не идет к министру, и я за министра делаю распоряжение. Это частное распоряжение. А вопрос, конечно, более значительный, который товарищ министра не может решить без министра.

Щеголев. — Вы не считали нужным давать директору департамента полиции какие-нибудь указания относительно сотрудников?

Золотарев. — По тем распоряжениям, которые были сделаны не от меня, конечно, не мог.

Председатель. — Игнатий Михайлович, то, что вы делали, вы делали с ведома министра внутренних дел?

Золотарев. — По департаменту полиции все доходит до министра. Незначительная часть идет только к товарищу министра.

Председатель. — Так что все, что идет по департаменту полиции, министр внутренних дел знает?

Золотарев. — Да, почти все. Конечно, иногда есть вещи, которые он не знает, но эти вещи особенного значения не имеют. Так что директор департамента делал доклады не особенно существенные — мне, а затем общие — министру внутренних дел. Я, конечно, не могу сказать, чтобы он все знал.

Председатель. — Он знал все главнейшее в этом отношении?

Золотарев. — Да, все главнейшее.

Председатель. — Вот, как мы видим, даже этот рапорт Виссарионова об отъезде имеет отметку министра внутренних дел…

Иванов. — Какого?

Председатель. — Макарова. И это не исключение, а правило. Министр внутренних дел интересовался деятельностью департамента полиции?

Золотарев. — Да, и поэтому директор департамента полиции был поставлен в такое положение, что мог непосредственно докладывать министру. Это была должность третьего класса.

Председатель. — А, как правило, доклад директора департамента полиции министру внутренних дел происходил в присутствии товарища министра?

Золотарев. — Да, это, так сказать, правило внешнего распорядка. Должны были присутствовать и другие товарищи министра, например, по департаменту общих дел и т. д.

Председатель. — Владимир Федорович, вы изволили быть товарищем министра внутренних дел с 25 января 1913 года, но приехали, кажется, несколько позже?

Джунковский. — Я вступил в должность 5-го февраля и сдал ее 16 августа 1915 г.

Председатель — По нашим сведениям, 19 августа 1915 г.

Джунковский. — Возможно. 16-го государь император меня уволил, но, может быть, фактически я ушел тремя днями позднее.