Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

1. Возможности

Между тем германский флот образца 1914 года мог оказать заметное влияние на развитие событий на европейских ТВД. План Шлиффена подразумевал рассчитанный риск: очень многое (Эльзас — Лотарингия, Восточная Пруссия, австро-венгерский союзник) жертвовалось ради достижения главной цели — сокрушения Франции при сохранении равновесия на востоке. Шлиффен полагал, что в рамках стратегии, рассчитанной на быструю и окончательную победу, никакие потери не могут считаться чрезмерными. И если флот 1905 года, по-видимому, нельзя было даже принимать в расчет, то к началу войны германские военно-морские силы уже могли справиться с рядом важных для развития операций на суше оперативных задач.

Прежде всего, флот мог оказать давление на английские коммуникации. Надо заметить, что англичане отправили экспедиционный корпус во Францию исходя из политических соображений. Жертвовать собой ради спасения союзника они не собирались, и не случайно после первого же серьезного поражения (Монс) Френч поставил вопрос об эвакуации английских войск на территорию метрополии. В этих условиях активные действия германского флота могли поколебать уверенность правительства Его Величества в безопасности собственной территории. Разумеется, нельзя утверждать, что правительство Асквита с неизбежностью пошло бы на предательство союзника, но такая возможность существовала, тем более что к противникам оказания военной помощи Франции относился, например, такой влиятельный человек, как Дж. Фишер.

Наступление против английских коммуникаций подразумевало широкомасштабные операции как в океане, так и в прилегающих к Англии водах. Такая стратегия была чревата генеральным сражением линейных флотов. Риск был огромен, но отказ от подобных действий оставлял флот вообще ненужным [512].

В океане следовало вести войну силами крейсерской эскадры в Индийском океане, а не пытаться «протащить» ее в Германию вокруг мыса Горн. Возвратиться на родину эскадра могла не ранее декабря, а к этому времени все уже было бы решено в пользу той или другой стороны [513]. В западной же части Индийского океана проходила одна из наиболее оживленных английских судоходных трасс, по которой перебрасывались индийские и австрало — новозеландские войска. Угроза этой трассе, как показывает опыт, вынудила бы англичан задействовать для ее охраны несоразмерно большие силы из состава Гранд Флита.

Обычно ссылаются на нехватку угля, но, во-первых, для трансокеанского перехода пустынными трассами было нужно больше угля, чем для классических рейдерских операций, и во-вторых, сложность этой проблемы несколько преувеличена: активно действовавшие крейсера обеспечивали себя углем с избытком. Броненосные крейсера вполне могли бы заняться охраной угольщиков и прикрытием погрузок на легкие крейсера.

(Здесь уместно напомнить русскую схему действий для крейсерских соединений в случае англо-русской войны. Она предусматривала формирование соединений из броненосного и бронепалубного крейсера с приданными вспомогательными крейсерами и транспортами — «снабженцами». Такая оперативная группа могла позволить себе не только охоту на безоружных «купцов», но и нападение на отдаленные порты противника с высадкой в них десантов.) В конце концов эскадру Шпее, по видимому, уничтожили бы, но по опыту «Эмдена» и «Карлсруэ» можно сказать, что это произошло бы далеко не сразу. А в условиях «темповой игры» Шлиффена факт уничтожения эскадры, скажем через 1–2 месяца, уже не спасал положения. Политические последствия результатов интенсивной войны на коммуникациях для Среднего Востока и Индии определить трудно, но они могли быть значительны.

В плане оперативного взаимодействия флота с армией также имелись некоторые возможности. Флот не был в состоянии непосредственно усилить правый фланг армии, но он мог ослабить противостоящего ему противника в лице бельгийцев и англичан. Это — две полевые армии.

Рассмотрим представлявшиеся возможности:

Бельгийцы

В начале августа 1914 года правофланговая 1–й германская армия вошла в южную Бельгию и устремилась, захватив Льеж и Брюссель, на юг — к крепостям Намюр и Мобеж. В целом происходящее соответствовало германскому плану кампании, но «шлиффеновские грабли» не удержали свою первую добычу — бельгийскую армию. Отброшенная от Льежа, она отступила не по линии движения противника — на юго-запад, а по перпендикуляру к ней — на северо-запад! в Антверпен. Это решение короля Бельгии резко критиковалось французской главной квартирой.

Возможность подобного маневра для бельгийцев создалась благодаря «оперативной пустоте», образовавшейся на правом фланге 1–й армии. Причиной образования пустоты стал «Маастрихтский аппендикс» — южный выступ голландской территории, доходящий на юге почти до Льежа. Необходимость его обойти не позволила правому флангу 1–й армии «прочесать» северные районы Бельгии без замедления общего темпа движения. На снижение темпов командование, уже потерявшее двое лишних суток под Льежем, понятно, не пошло, и «грабли» укоротились. В возникшую пустоту и отступили бельгийские войска [514].

Французское командование стремилось, сохраняя связь с бельгийцами, образовать на пути наступающих сплошную линию войск. Формально правильное, на практике это решение приводило к растягиванию войск в «ниточку», легко прорываемую немецкими группировками. Никакой активности от запершихся в Антверпене войск в штабе Жоффра не ждали, предрекая им судьбу других осажденных гарнизонов Первой Мировой войны…

Легко представить судьбу бельгийской армии при отходе на юг. Откатываясь под непрерывным натиском превосходящих сил противника, теряя с каждым новым отступлением последние куски своей территории и расходуя боевые запасы без всякой надежды их восполнить, она неминуемо была бы разгромлена. (Подобное произошло в мае 1940 года.) Отступив же к Антверпену, бельгийцы вышли из-под удара главных сил немцев и получили спасительную передышку. Первоклассная крепость обеспечивала армии на некоторое время безопасность от немецких атак. Людские и материальные ресурсы, сосредоточенные в Антверпене, позволяли привести армию в порядок. Моральный дух войск оставался на высоком уровне, благодаря сознанию того, что они успешно защищают главный город своей страны, действуя в контакте со своими союзниками. (Позднее в город прибыли английские и французские войсковые части.) Крепость отвлекла на себя два боевых корпуса из правофланговой германской армии. Осада крепости затянулась до 9 октября, что сыграло свою роль в битве на Марне. Перед самым падением крепости защитникам удалось, совершив марш по побережью, присоединиться к основным силам союзников, и это, в свою очередь, оказало влияние на исход сражения во Фландрии. Таким образом, решение бельгийского командования отступить после боев за Льеж не на юг, а на север нужно считать правильным, может быть, даже — выигрышным.