Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

а) Посылка подполковника Хенча 8 сентября

Директива Мольтке от 4 сентября ясно указывала на то, что нарастание опасности на правом крыле стало лейтмотивом его стратегического руководства. Уже эта директива предписывала переход к обороне на западе, сохраняя наступательную задачу лишь армиям восточного крыла. Этот момент нужно здесь подчеркнуть, так как от него тянется нить к конечному решению об отступлении. 5 сентября в 11 ч. поступает радио от 1–й армии в котором она сообщает о продолжении преследования противника южнее Марны. Мольтке по обыкновению опасается немедленного и активного вмешательства в действия командующего армией. Но так как продолжают поступать данные о переброске французских транспортов к Парижу, в штаб 1–й армии посылается подполковник Хенч с поручением «побудить 1–ю армию к отступлению позади Марны». Вскоре сообщение от 2–й армии подтверждает опасность наступления крупных сил противника со стороны Парижа. Помимо того, еще неприятные сообщения: угрожает десант англичан в Бельгии; из Архангельска отправляются сюда же русские войска. Это последнее и гнетущее сообщение было передано начальнику штаба все тем же подполковником Хенчем, начальником разведывательного отдела, с особой отметкой о его важности [295]. Мольтке крайне обеспокоен этой угрозой сообщениям германского войска. Неоднократно он указывал своим сотрудникам на красное пятно, обозначающее город Лилль, со словами: «Отсюда грозит опасность». Во второй половине дня получено донесение от 1–й армии, посланное 4 сентября; в нем между прочим Клюк просит о посылке ему подкреплений, 3–я армия осталась 5 сентября на месте, чтобы дать отдых войскам, без всякого протеста со стороны Мольтке.

6 сентября, благодаря случайно захваченному на участке 30–й пех. бригады (4–я армия) экземпляру приказа Жоффра , Мольтке узнает о том, что союзники перешли в общее наступление. Мольтке немедленно сообщил об этом командующим армиями без всяких дополнительных указаний со своей стороны. Можно строить какие угодно предположения о том, чем объясняется этот поразительный паралич воли германского главного командования в такой ответственный момент. Само собой разумеется, что оно имело в своем распоряжении достаточно возможностей, чтобы со всей энергией реагировать на полученное известие. Нет смысла заниматься такими предположениями — важнее установить связь этого нового проявления невмешательства германского главного комадования в события с предшествующими фактами. Надо учесть, что Мольтке по-прежнему не знал о конкретной обстановке на фронте армий правого крыла. Скудные известия, получаемые от них за день, были пополнены информацией вернувшегося Хенча, который сообщил о боях 4–го рез. корпуса на Урке и предстоявшем подходе сюда 2–го корпуса. Мольтке не решился что-либо предпринять, не имея более точных данных. Решение у него уже назревало, но оно было слишком ответственно, чтобы принять его, не взвесив всех оставшихся шансов; это решение вытекало из пессимистической оценки общего положения, которое уже было выражено в директиве 4 сентября и означало не больше не меньше как необходимость отступления армий правого крыла.

7 сентября рано утром были получены более точные данные о положении 1–й армии. Утешительного мало: тремя корпусами армия пытается противостоять наступлению союзников со стороны Парижа, а два ведут тяжелый бой на юге. Позднее поступают сообщения, что и эти два корпуса отходят на реку Урк. Все эти сообщения рисовали возрастающую путаницу на правом крыле; между 1–й и 2–й армиями нет согласованности в действиях; с отводом 3–го и 9–го корпусов возникает брешь. Но Мольтке опять не дает никаких распоряжений. Посетивший его в этот день командующий 7–й армией генерал Хееринген сообщает об «угнетенном, страдающем, пессимистическом» состоянии духа начальника штаба германского главного командования. Видимо, он не видел иного выхода, как «отступление армий правого крыла, положение которых становилось все более опасным».

С утра 8 сентября в главной германской квартире продолжает нарастать это мрачное настроение в связи с новыми известиями о положении правого крыла. Правда, в полученном в 4 часа утра радио от 1–й германской армии сообщалось об уверенности ее командующего в благополучном исходе сражения 8 сентября (отправлено из штаба 1–й армии 7–го в 17 час.). Одновременно в этом сообщении указывалось, однако, что «командир 2–го кав. корпуса прикрывает линию Мо — Вудомье, где продвижение крупных сил противника отсутствует…» Именно этот момент — наличие бреши между 1–й и 2–й армиями — привлек особое внимание генерала Мольтке; только кавалерия прикрывает разрыв, 2–я армия также сообщила отнюдь не обескураживающие известия о своем положении: она удерживается на своих позициях и собирается 8 сентября продолжить наступление на своем левом фланге. Однако, и здесь ложка дегтя была примешана к бочке с медом:

«Вследствие сильных потерь 2–я армия имеет боевую силу всего в три корпуса». Впоследствии выяснилось, что эта фраза в конце донесения была прибавлена лично генералом Бюловым. Несмотря на то, что в ней, по сути дела ничего нового и поразительного не сообщалось, она также произвела на генерала Мольтке тяжелое впечатление. В 7 час. утра было перехвачено радио 2–й армии, в котором генералу Рихтгофену предлагалось принять безотлагательно меры к обеспечению правого фланга этой армии, севернее Монмирая. В 9 час. — ответное радио 1–го кав. корпуса, в котором сообщалось, что линия М. Морена прорвана, и что корпус отходит за реку Долло.

Правда, одновременно были получены успокоительные сведения о положении на побережьи и в Бельгии; вновь формируемая 7–я армия получила приказ передвинуться в район Сен-Кантена, чтобы укрепить правое крыло.

Мольтке созывает утром 8 сентября совещание, на котором присутствуют начальник оперативного отдела полковник Таппен, начальник политического отдела полковник До мес и начальник разведывательного отдела подполковник Хенч. Два первых высказывают оптимистическое суждение о положении. Хенч молчит. О чем он думал в этот момент? Каково было его мнение по поводу полученных сообщений? Об этом можно только догадываться. По свидетельству его подчиненного, капитана Кенига, взгляды Хенча на положение германских армий были пессимистичны с начала войны; во всех сообщениях, прибывающих с фронта, он видел только худшее; у него уже в то время созрело мнение, что выправить положение можно только отступлением германских армий, флангу которых Париж создавал серьезную угрозу. Во всяком случае, на указанном совещании вопрос об отступлении не ставился. Мольтке решает лишь послать представителя генерального штаба для точной информации положения на правом крыле. Выбор его останавливается на подполковнике Хенче [296].