Эрик Чемберлин - Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура

Вообще-то запрет касался лишь получения процента, то есть дохода от одалживания денег. Но в руках юристов, и духовных и светских, все это стало таким запутанным делом, что почти любой переход денег из рук в руки можно было назвать ростовщическим и подлежащим наказанию в этом мире или последующем. Однако даже самая простая и честная торговля предполагала использование денег; было необходимо предоставлять кредит и требовать разумную компенсацию за вложенные деньги. Дабы избежать обвинений в ростовщичестве, доходы от него скрывались за словами вроде «премия», «интерес», «пенсия», «вознаграждение», «возмещение», то есть слова, занявшие в наши дни почетное и постоянное место в словаре коммерции. На протяжении всей эпохи Ренессанса ростовщический заем мог разорить купца, но постепенно он превратился в мертвую букву и принужден был уступить место реальным торговым приемам, применявшимся на просторах в тысячи миль и включавшим в себя миллионные обороты золота.

Для человека, способного приобрести некоторый капитал, открывались перспективы фантастических доходов. Купец стоял за отважными мореплавателями-исследователями. Когда, наконец, они обогнули мыс Доброй Надежды и открыли прямой путь в Индию, доходы арабских посредников ушли в прошлое, а доходы европейских купцов возросли многократно. Оснастить и снарядить корабль в двухгодичное плавание стоило примерно 7 тысяч фунтов на современные деньги, а ожидаемый доход от плавания был около 200 тысяч. Пряности с Востока приносили основную долю прибыли. 30 июля 1583 года в Лиссабон прибыл корабль, привезший 500 квинталов (центнер) перца и 2 тысячи — корицы и гвоздики. Это был по всем меркам необычный груз. В том же докладе упоминается, что в гавани Гоа готовы к отплытию еще два корабля, с грузом 16 тысяч квинталов перца, 6 тысяч — гвоздики и тысячи — разных пряностей. Торговля пряностями стала такой регулярной, что капитаны перевозящих их судов могли определять время прибытия и отбытия с необыкновенной точностью, хотя между пунктами отправки и назначения пролегало полмира океанской воды. Корабли покидали Гоа или Лиссабон в последние две недели января и прибывали в середине июня.

Некий агент Фуггера оставил нам очень яркий и живой отчет о радостях и риске торговли пряностями. 10 января 1580 года он пишет из Кохинхины, после морского путешествия, продолжавшегося шесть месяцев и шесть дней: «И за все это время мы не видели ни клочка земли… только море и небо». Пять кораблей вместе покинули Лиссабон, но затем разделились: каждый капитан решил, что знает лучший и быстрейший путь к порту назначения. Корабль автора доклада встретился с жестокими штормами и мертвым штилем, сразился с гигантской акулой, но, несмотря на тяготы и суровость путешествия, «только 25 человек умерло на пути из Португалии в Индию». Даже когда они высадились на берег, опасность не миновала: многие матросы, привыкшие к скудости корабельной жизни, умерли от излишеств, которым предались на суше. Главным сокровищем был перец, потому что Кохинхина (Южный Вьетнам) была перевалочной торговой базой, куда привозили товар из глубины материка (см. рис. 30).

Упомянутый агент основал две торговые базы: одну в Гоа и другую в Кохинхине, и, хотя он предпочел бы находиться в Гоа, где присутствие португальского вице-короля делало жизнь более цивилизованной, совершать каждый год путешествие туда и обратно было слишком утомительно «…а я должен находиться на нашей перцевой станции». Шесть недель требовалось для сбора урожая, а после отплытия кораблей в Португалию делать особенно было нечего. «Торговля перцем — дело очень прибыльное. Если ни один корабль не потерпит крушения на пути туда или обратно, торговец богатеет несказанно». Корабли, отправлявшиеся на Восток, везли груз вин, сыров, рыбы и бумаги, но автор доклада предупреждает хозяина, что для немецких товаров здесь особого рынка нет: Письменные столы от жары трескаются, часы или иные механизмы, сделанные из железа, на море ржавеют». А далее он повторяет жалобы торговцев всех времен: «Вице-король поднял пошлины, потребность в европейских товарах упала, и больше прибыли можно получить от организации местной торговли, чем подвергая свои товары капризам моря». В целом же «зарабатывать деньги здесь так же хлопотно, как в других местах». Тем не менее он согласен остаться в Кохинхине еще на пять лет и собирается возвращаться домой по суше. Путешествие через Аравию, Персию и Турцию составит только 2 тысячи миль и займет шесть месяцев. «Кажется, здесь это дело обычное. Однако я заранее узнаю путь, поскольку времени на это у меня в достатке».

Открытие новых маршрутов заморской торговли изменило облик европейской торговли, так как вдоль атлантического побережья появились новые центры, города Лондон и Лиссабон, Кадис и Бристоль, Антверпен и другие, занимавшиеся импортом товаров с Востока и Запада и распространением их по всей Европе. Старинные итальянские центры торговли упрямо и отчаянно сопротивлялись. Венеция (см. рис. 29) продолжала оставаться «школой лоска» для торговцев. Даже автократические ганзейские купцы обязаны были в этом приморском городе держаться весьма осторожно и дипломатично. Всюду они вели себя как оккупационная власть, но в Венеции были просто торговцами. Они и другие немецкие купцы селились в так называемом Немецком подворье (Фондако-де-Тедеско), красивом трехэтажном здании на Большом канале (см. рис. 31).

Там сидели три венецианских чиновника, постоянно следившие за соблюдением венецианских интересов. Когда в конце каждого сезона немцы уезжали, они передавали до возвращения этим чиновникам свои ключи. Но со временем даже богатая Венеция начала ощущать уменьшение торгового потока, переместившегося севернее. Другие приморские города, особенно Генуя и Пиза, также постепенно утратили свои позиции.

По всей Европе стали возникать новые производства. Это явилось следствием новых открытий и изобретений того периода. В течение каких-нибудь десяти лет со времени своего изобретения книгопечатание развилось в целую промышленность. Изготовление пушек и огнестрельного оружия всех видов потребовало создания тяжелого производства, с соответствующими большими капиталовложениями. Кораблестроение теперь использовало тысячи рабочих там, где раньше хватало сотен (см. рис. 29). Между 1497-м и 1612 годами одна только Португалия отправила в долгое морское путешествие в Индию 806 кораблей. Сотни мореплавателей из Испании, Англии и Голландии требовались для исследований, перевозки грузов и битв за новые пути. Примерно в это время на мировой арене появляется современный фабрикант, такой, например, как Джон Уинчкомб в Англии, производитель ткани, у которого работало под одной крышей 200 ткацких станков и который был достаточно богат, чтобы принимать у себя короля Генриха VIII. Но он был все-таки редкостью. На большинстве мануфактур в тесных комнатках работали хозяин-мастер и несколько подмастерьев. Типичным представителем нарождающегося среднего класса был антрепренер, то есть человек, который финансировал осуществление новых изобретений, покупал дешево и продавал дорого и создавал производства-монополии. Хронист из Аугсбурга так описывал подобного человека: «У него репутация доброго христианина, но часто он притесняет простых людей. Он скупит по дешевке все зерно, вино и древесный уголь и будет держать их под замком, пока не возникнет в них большая нужда, и тогда продаст их по высокой цене. Ни один купец, чье состояние меньше 10 тысяч флоринов, не может с ним соперничать».