Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Опасения Перикла насчет новых осложнений в Греции после окончания пятилетнего перемирия были вполне оп­равданы событиями. Движение началось среди самих членов Афинского союза. То обстоятельство, что после победы при Энофитах афинянам не удалось подчинить своему влиянию и Фивы, оказалось роковым для Афин. Фивы представляли собой неприятельскую область внутри Афинского союза и естественный центр для всех элементов, стремившихся к ниспровержению существующего порядка. И Фивы были тем опаснее, что демократия, установившаяся здесь со вре­мени Персидских войн, вследствие битвы при Энофитах, пала и ее место заняла олигархия; таким образом, было уст­ранено последнее препятствие к союзу между Фивами и олигархами, изгнанными из беотийских и эвбейских демо­кратий. Пока продолжалось перемирие между Афинами и Спартой, все оставалось спокойным; но как только его срок окончился, немедленно начались военные действия. Изгнан­ники заняли Херонею и Орхомен (446 г. до Р.Х.); афинское войско под начальством Толмида, которое тотчас же вступи­ло в Беотию, овладело Херонеей, но от Орхомена было от­бито и на обратном пути совершенно уничтожено в битве при Коронее у Копаидского озера. Сам Толмид пал; чтобы выкупить многочисленных пленных афинян, принуждены были очистить всю Беотию. Теперь повсюду был введен олигархический образ правления и возобновлен старый союз с Фивами; только Платеи остались верны Афинскому союзу. Локрида и Фокида также отпали от Афин.

Отпадение Беотии было сигналом для восстания Эвбеи и Мегары; афинские гарнизоны удержались только в порто­вых городах Нисее и Пагах. И в эту минуту, когда перемирие только что окончилось, пелопоннесское союзное войско, под предводительством молодого царя Плейстоанакса, при кото­ром, в качестве военного советника, находился опытный военачальник Клеандрид, двинулось через Истм, и перейдя границы Аттики, проникло до Элевсина. Ввиду неприятеля Перикл с гражданским ополчением Аттики занял горные высоты, отделяющие Элевсинскую равнину от Афинской. До битвы дело не дошло, потому что Перикл был готов ку­пить мир хотя бы ценою тяжких жертв. Афины отказались от Мегары и от всех своих владений в Пелопоннесе: Ахея и Трезен были отпущены из Афинского союза, Нисея и Паги очищены от гарнизонов; за это пелопоннесцы признали мор­скую гегемонию Афин. На этих условиях был несколько позже заключен тридцатилетний мир между Афинами и Спартой (зимой 446—445 гг.).

Таким образом, хотя и дорогой ценою, непосредствен­ная опасность была предотвращена. Перикл мог теперь об­ратиться против Эвбеи, и во главе 5000 гоплитов он без большого труда принудил ее к повиновению; остров был жестоко наказан за свою измену. Жители Гитеи были изгна­ны, и область роздана аттическим переселенцам; остальные общины, правда, остались на своих местах, но также прину­ждены были уступить значительную часть своей земли и были поставлены в полную зависимость от Афин.

Если положение Перикла было поколеблено уже еги­петской катастрофой, то теперь оно пошатнулось еще гораз­до сильнее: по его вине Афины утратили свое влияние на греческом материке. Противная партия не замедлила извлечь выгоду из этого обстоятельства. Во главе оппозиции стоял теперь, после смерти Кимона, его родственник Фукидид, сын Мелесия из Алопеки, происходивший из знатной семьи, превосходный оратор и — что, как известно, нечасто встре­чалось между государственными людьми Греции — человек, личная безукоризненность которого признавалась всеми, — по свидетельству Платона и Аристотеля, один из лучших граждан, которых произвели Афины. Правда, лишенный ореола военной славы, он не мог заменить своей партии Ки­мона; но при современном положении вещей и Фукидид был для Перикла чрезвычайно опасным противником.

Однако большинство населения Аттики не поддалось реакции. Весной 445 г. Фукидид подвергся остракизму; те­перь Перикл не имел соперников в управлении государст­вом. Из года в год его избирали стратегом; в Совете и На­родном собрании его слово было законом. Таким могущест­вом не пользовался ни один афинский гражданин со времен Гиппия, и оппозиция не замедлила провести параллель меж­ду ними. Это была, как говорит историк Фукидид, „...демократия только по имени, — в действительности же Перикл правил государством самовластно" Но эта власть основывалась исключительно на добровольном подчинении граждан. Для тирании Периклу недоставало преданного ему лично войска; поэтому, когда он потерял доверие народа, достаточно было одного голосования, чтобы свергнуть его с высоты величия.

При том глубоком мире, который — впервые после по­хода Ксеркса — господствовал теперь повсюду, Перикл мог посвятить все свое внимание укреплению морского союза. Если последний первоначально представлял собой основан­ную на добровольном соглашении федерацию вполне само­стоятельных государств для совместной защиты против пер­сов, то уже вскоре самый ход событий должен был усилить значение руководящей державы. Было естественно, что у мятежных членов союза — у Наксоса, Фасоса, Халкиды, Эретрии — после их усмирения отнимали возможность по­вторить восстание. Они должны были выдать свои военные корабли, срыть свои стены и вместо военных отрядов, кото­рые они до сих пор поставляли, вносить дань в союзную казну. Если в таком городе господствовала олигархия, она заменялась теперь демократическим образом правления.

Обыкновенно он лишался и известной части своей зем­ли, которую часто раздавали гражданам Аттики. В особенно тяжелых случаях изгоняли все население возмутившегося города; впервые так поступил Перикл с Гестиеей, а во время Пелопоннесской войны эта мера применялась очень часто. Изгнанное население заменялось аттическими гражданами, которые для заведования местными делами составляли от­дельную общину, но во всех остальных отношениях по-прежнему принадлежали к Афинскому государству. Точно так же поступали иногда и при завоевании областей, ранее не принадлежавших к союзу, например, после покорения Кимоном Скироса; уже во время восстания ионийцев вар­варское туземное население Лемноса и Имброса было изгна­но и замещено афинскими поселенцами. Эти „клерухии" яв­лялись, конечно, самыми надежными опорными пунктами афинского владычества.

Но и кроме восстаний, было немало поводов для вмеша­тельства руководящей державы во внутренние дела союзных городов. При частых неисправностях в уплате дани прихо­дилось взыскивать ее в исполнительном порядке; для этой цели Афины держали на Эгейском поре постоянные эскад­ры. При столкновениях союзных государств между собой, равно как и при партийных раздорах внутри отдельных го­родов, Афины являлись естественным посредником, и сла­бая сторона действительно почти всегда обращалась к ним с просьбой о помощи или вмешательстве. Для поддержания внутреннего порядка Афинам в таких случаях нередко при­ходилось посылать в союзные города военные отряды, и на­чальник гарнизона приобретал, конечно, руководящее влия­ние на внутренние дела города; впрочем, в большинстве случаев Афины довольствовались посылкой гражданских комиссаров.