Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Где трупы сжигаются, как в Ионии в гомеровское время, там эти предметы сжигаются на костре вместе с покойником, и их пепел кладется в могилу.

Я говорю здесь, конечно, только о богах политеистической народ­ной религии.

У Гомера само понятие уже встречается, но, за исключением одного позднейшего места „Илиады" (XII. 23), еще нет термина для его выраже­ния. (Илиада Гомера/пер. Н.М.Минского. М., 1896. С.188).

У Гомера само понятие уже встречается, но, за исключением одного позднейшего места „Илиады" (XII. 23), еще нет термина для его выраже­ния. (Илиада Гомера/пер. Н.М.Минского. М., 1896. С.188).

Основными работами являются труд А.Кирхгофа (Kirchhoff A. Die homerische Odyssee 2. Auf. Berlin, 1879), дополненный и исправленный в некоторых пунктах У.Виламовицем-Мёллендорфом (Homerische Untersuchungen. Berlin, 1884). Я придерживался результатов этих исследований, поскольку считаю их доказанными.

„Некия" — XI песня „Одиссеи" (Ред. 2008).

Борьба велась, конечно, не исключительно и даже не главным об­разом из-за обладания Троей; напротив, завоевание этой области удалось, по-видимому, лишь в VIII и VII веках. Ср. ниже, гл. VI.

Совершенно аналогичное явление представляет развитие итальян­ских городов, начиная приблизительно с X до XI века, т.е. в эпоху, кото­рая вообще во многих отношениях напоминает изображаемый здесь пери­од.

Подобно Тиртею, и Алкман принадлежал к лучшему обществу Спарты; то же самое относится, конечно, и к девушкам, которые пели в его хорах.

„Строфы" сохранившегося „Парфения" делятся каждая на два мет­рически равных четверостишия и один шестистрочный эпод.

В „Илиаде" храм упоминается уже в одном из древнейших мест (I. 39); однако эпос знает также множество святилищ, состоявших только из рощи и алтаря.

Древнейшие храмы этого стиля, древность которых может быть ус­тановлена, суть храм Геры на Самосе и храм Артемиды близ Эфеса, кото­рые были построены самосскими архитекторами Рэком и Феодором во времена Креза и Поликрата, т.е. около середины VI столетия.

238

По дошедшим до нас сведениям — 12; упоминают: Кекропию. Тетраполь, Эпакрию, Декелею, Элевсин, Афидну, Форик, Браврон, Киферу, Сфетт, Кефисию; двенадцатое имя неизвестно.

Афиняне исторической эпохи при писывали объединение страны герою солнечного цикла Тесею, точно так же, как лакедемоняне приписывали свое устройство Ликургу.

Илиада. II. 204—206. (Илиада Гомера /пер. Н.М.Минского. М., 1896. С.22).

Илиада. I. 225—332. (Илиада Гомера /пер. Н.М.Минского. Μ., 1896.

С.7).

Достоверных известий об этих событиях нет, да и не может быть; предания, относящие падение царской власти (например, в Афинах) к древнейшим временам, лишены всякого исторического значения. Ничего не доказывают и списки должностных лиц, — с одной стороны, потому, что магистраты-эпонимы могли существовать и при монархии, с другой стороны — так как царская власть могла быть уничтожена раньше, чем начато ведение дошедших до нас списков. Terminus post quem (самая поздняя граница во времени) представляют гомеровские эпопеи, которые еще необходимо предполагают существование царской власти; terminus ante quem (самая ранняя граница во времени) — появление первых тира­нов в VII веке, а для Афин — законодательства Дракона и Солона и килоновское восстание.

Поэтому род Эврипонтидов считался более молодым и пользовался меньшим почетом.

Что первоначально был только один эфор, доказывается, по-види­мому, тем обстоятельством, что и впоследствии год обозначался именем одного только члена коллегии.

По "Афинской политии" Аристотеля, гл. 4, эти классы существовали уже во время Дракона. Однако все учреждения, которые приписываются в этой главе Дракону, принадлежат гораздо более позднему периоду. Это, так называемое ,,драконово законодательство" - не что иное, как идеальная конституция афинских олигархов конца V века, которую какой­нибудь политический писатель, ради вящей рекомендации ее, выдал за творение древнего законодателя, точно так же, как Солону и Ликургу приписывали всевозможные учреждения, к которым они были совершен­но непричастны. Что автор или, если угодно, интерполятор „Афинской политии" был введен в заблуждение подделкой, это совершенно понятно, как понятно и то, что некоторые новейшие авторы следуют его примеру. Если принять во внимание, как мало точных сведений ученые V и IV ве­ков имели даже о Солоне, то вряд ли кто-нибудь станет оспаривать, что досолоновское устройство Афин мы можем узнать не иначе, как путем обратных заключений.

Эсхил. Персы. 386—423. (Персы: трагедия Эсхила /пер. В.Г.Аппельрот. М„ 1888. С.136—138).

Пошлина в 2%, взимавшаяся с ввозимых и вывозимых товаров в Пирее, вскоре после 400 г. давала чистого дохода 30-36 тал. что соответствует стоимости оплаченных товаров в 1500-1800 тал. Если мы прибавим к этому расходы по взиманию пошлин, контрабанду, предметы, ввозимые беспошлинно и т.п., то получим, по меньшей мере, вышеприведенную сумму.

По указаниям Фукидида относительно боевых сил Аттики в 431 г., количество граждан должно было составлять тогда около 30 тыс. следо­вательно, все гражданское население — около 100 тыс. человек; сюда нужно прибавить 30 тыс. метеков и, круглым числом, 100 тыс. рабов.

329

При экспедициях в далекие моря плата была, конечно, выше; так, в 415 г. афиняне платили каждому гребцу снаряженного в Сицилию флота драхму в день.

Афины имели предместья за стенами города, как, например, внеш­ний Керамейк, но зато очень значительная часть окруженной стенами площади, особенно в Пирее, оставалась незастроенной.

Позже пенсия была увеличена, очевидно, потому, что в IV веке це­ны возросли и на один обол невозможно было прожить.

Так думали уже Аристофан, Андокид и позже Эфор. По моему мнению, другими мотивами невозможно объяснить политику Перикла. Высказанное недавно мнение, будто Перикл вызвал войну с целью приоб­рести Мегару, напоминает рассказ о том крестьянине, который поджег свой дом, чтобы прогнать из него клопов; разница лишь в том, что кресть­янин по крайней мере избавился от клопов, а Афины все-таки не приобре­ли Мегары. Поклонники Перикла, культ которого до сих пор процветает, не могут, конечно, допустить, чтобы великий государственный человек Афин вызвал Пелопоннесскую войну ради своих личных интересов. Фу­кидид был менее щепетилен; он считал вполне естественным, что госу­дарственный человек руководится эгоистическими мотивами, и сообразно с этим приписывал подобные побуждения даже людям, наиболее возбуж­давшим его удивление, например Брасиду, Никию, Фриниху.