Юлиус Белох - Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Но и первобытный лес можно вырубить, и в стране, где так мало удобной для обработки земли, как в Греции, это должно было случиться очень скоро. Дальнейшее распро­странение было возможно только на счет соседей, и вот на­чалась борьба из-за земли. Победа обыкновенно оставалась, конечно, на стороне численного большинства, т.е. на сторо­не обитателей тех долин, в которых обилие плодородной земли обусловливало более быстрый рост населения. Это была война всех против всех, безжалостная и беспощадная; побежденное племя стиралось с лица земли, а его землю де­лили между собой победители. Так, в историческое время мы находим во всей Арголиде вплоть до Мегары по ту сто­рону Истма, — исключая, может быть, только Гермионы, бесплодная почва которой представляла мало привлекатель­ного, — три филы: гиллеев, диманов и памфилов. Следова­тельно, народ, делившийся на эти три племени, должен был распространиться по всей области из одного центра, и, по всей вероятности, этим, исходным пунктом была централь­ная плодоносная равнина, лежащая между Микенами и Ар­госом. Точно так же и население всех или большей части областей Аттики до реформы Клисфена распадалось на че­тыре филы: гелеонтов, гоплитов, аргадов и эгикоров [55] Те же четыре филы мы находим и в Ионии; очевидно, они сущест­вовали еще до заселения Малой Азии. Между тем синойкизм Аттики от­носится, без сомнения, к более позднему времени. А так как мы можем представить себе филу только как часть государства, то слова текста ока­зываются оправданными; притом, они подтверждаются и аналогичным примером Арголиды. Следовательно, Клисфен, игнорируя, при основании своих новых фил, местную связь, опирался на отношения, сложившиеся уже задолго до него. Очень вероятно, что тот же процесс совершался и в других облас­тях, хотя мы не имеем об этом никаких сведений.

Но как взрослый сын по греческому праву был незави­сим от отца, так и эти древние колонии устраивали свои дела вполне самостоятельно. Каждая долина, а в больших доли­нах — даже каждая терраса, образовала отдельное государ­ство, и во многих частях Греции, например в Аркадии, Ахее и Этолии, эта организация держалась долго еще и в истори­ческое время. Поэтому древнейшие греческие названия ме­стностей суть имена областей, как Элида, Писа, Мессена, Лакедемон, Аргос, Фтия и многие другие, сохранившиеся лишь как названия городов, подобно тому, как те же Аргос, Мессена, Элида и Лакедемон с течением времени утратили свое древнее значение в качестве областных названий и об­ратились в названия городов. Ввиду своеобразного устрой­ства поверхности страны протяжение этих областей было обыкновенно очень ограничено и только в немногих случаях превышало 200—300 кв. км [56] Например, все 12 или 13 областей Ахайи занимали пространство в 2300 кв. км, 18—19 областей, на которые распадалась Аркадия до основа­ния Мегалополиса, — приблизительно 4700 кв. км, Дорида у Ойты — около 200 кв. км. Приблизительно такова же была средняя величина об­ластей Аттики, если последняя действительно распадалась до синойкизма на 12 государств, как утверждает предание. , из которых лишь ничтожная часть была удобна для земледелия. Следовательно, в ту эпо­ху, когда первобытная обработка земли составляла, наряду со скотоводством, единственный источник существования, население этих областных государств должно было быть очень незначительным. Так, первоначальная военная органи­зация Спарты была рассчитана приблизительно на тысячу мужчин, способных носить оружие; между тем Лакедемон принадлежал, без сомнения, к наиболее густонаселенным областям.

Но одноплеменные соседние области не теряли созна­ния своего единства. Это сознание выражалось в общем по­читании священных мест, куда сходились для празднеств или для совещания о делах, касавшихся культа, иногда, впрочем, в том и другом принимали участие и иноплемен­ные общины. Но если эти союзы и носили по существу ис­ключительно сакральный характер и ни в чем не ограничи­вали самостоятельности участвовавших в них государств, то они все-таки сильно содействовали укреплению в последних чувства единства. Это вело, в свою очередь, к образованию общих племенных имен; так, например, беотийцами называ­лись все те, которые собирались в священной роще Посей­дона у Онхеста на берегу Копаидского озера. Наконец, от этих племенных имен произошла большая часть названий местностей; это прилагательные в женском роде, как Беотия, Фессалия, Аркадия (причем подразумевается и или хора), т.е.: „беотийская, фессалийская, аркадская страна" Племен­ное имя не образовалось только в тех странах, где централь­ная равнина получила перевес над остальными областями, например, в Элиде, Мессении, Лаконии, Арголиде; здесь на­звание самой могущественной области служило и для обо­значения всей страны.

Но до IX века областные государства Греции не соеди­нялись в прочные политические союзы. Древнейший эпос и вообще героические сказания еще всецело проникнуты представлением о полновластной, политически изолирован­ной от соседей областной общине с укрепленным центром — резиденцией царя, полисом. То же самое доказывают и уцелевшие памятники. Даже на Аргосской равнине, которая по своим природным свойствам представляет резко ограни­ченное целое, мы находим рядом две столицы — Микены и Тиринф; и едва ли можно сомневаться, что Мидея, Навплия и Аргос также уже в глубокой древности были средоточиями самостоятельных государств. Агамемнон является в „Илиа­де" вождем греческого войска под Троей, но отнюдь еще не сюзереном остальных греческих царей; только тогда, когда поход против Трои стал представляться поэтам националь­ным предприятием, они сочли нужным снабдить Агамемно­на властью, соответствующей его положению. Впрочем, весьма возможно, что до возвышения Аргоса Микенам дей­ствительно принадлежала гегемония над соседними города­ми, судя по тому, что храм Геры близ Микен оставался глав­ным святилищем всей страны даже во время владычества Аргоса. Но если когда-нибудь и существовала такая Микен­ская держава, то она могла представлять собою только плохо сплоченный агрегат немногих областных государств [57] Нас не должно вводить в заблуждение на этот счет то подавляющее впечатление, которое производят на зрителя колоссальные стены Микен и Тиринфа. Циклопические стены италийских городов, которые по величи­не отчасти далеко превосходят греческие, доказывают нам, что и неболь­шие общины были в состоянии возводить такие постройки. То же самое доказывают нураги Сардинии. В эпоху борьбы всех против всех защита от неприятельских нападений составляет самую настойчивую потребность, удовлетворению которой должны служить все наличные средства. При­том, как подтверждают специалисты, постройка „Сокровищницы Атрея" должна была потребовать не больше затрат, чем постройка каменного дорического храма средней величины; а царские дворцы из дерева и гли­ны стоили сравнительно очень недорого. Если во всей Греции такие об­ширные строения встречаются еще только в Беотии, то это свидетельству­ет лишь о том, что Аргосская равнина была в то время, наряду с Беотией, самой богатой и населенной частью европейской Греции, а вовсе не о том, что Микены и Тиринф представляли центры могущественных государств не только в нашем смысле, но даже с точки зрения классической эпохи.