Юлиус Белох - Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Между тем отношения между Афинами и Персией все больше и больше обострялись. Правда, Фрасибул старался поддерживать дружеские отношения с персидскими сатра­пами; и все-таки он не мог избегнуть захватов на азиатском материке, ибо кто был бы в состоянии определить — что принадлежало здесь персам, что нет? А тем временем Афи­ны при посредничестве Эвагора заключили союз с Ахорисом Египетским, который как раз тогда ожидал нашествия пер­сов и потому спешил купить помощь Афин ценою крупных субсидий (зимою 389/398 г.). Таким образом, весною 387 г. отправлено было на Кипр новое подкрепление из десяти триер и восьмисот пелтастов под командой Хабрия, молодо­го офицера из ификратовой школы, который действительно оказал Эвагору очень важные услуги. В 388 г. персидский царь отозвал из сардской сатрапии расположенного к афиня­нам Струфа и заменил его Тирибазом, который еще четыре года назад намерен был вступить в соглашение с лакедемо­нянами. Теперь в Спарте снова одержала верх партия, на­стаивавшая на заключении мира с Персией; Анталкид был избран навархом на 388/387 г. и немедленно отправился в Эфес, а оттуда к Тирибазу в Сарды. Затем они оба поехали к царю в Сузу, и там без труда было достигнуто соглашение. Условия мира остались в общем те же, какие были вырабо­таны Анталкидом и Тирибазом еще в 392 г.: уступка азиат­ского материка, со включением Клазомен и Кипра, персид­скому царю и автономия всех остальных греческих общин, за исключением Лемноса, Имброса и Скироса, которые оста­вались подвластными Афинам.

Это было равносильно для Афин отречению от всех ус­пехов, достигнутых Фрасибулом, и, следовательно, от наде­жды на восстановление прежнего государства, осуществле­ние которой казалось уже столь близким; для Аргоса это оз­начало потерю Коринфа, для Фив — утрату господства над мелкими городами Беотии. Разумеется, теперь союзники еще менее, чем четыре года назад, согласны были принять такие условия. Поэтому военные действия продолжались. По воз­вращении из Сузы Анталкид принял начальство над абидос­ской эскадрой, и ему удалось захватить восемь афинских триер, которые привел из Фракии стратег Фрасибул Коллитский. Из Сицилии пришел на помощь спартанцам вспомога­тельный флот в 20 кораблей под командой Поликсена, шу­рина Дионисия (см. выше, с.118); сардский сатрап Тирибаз и Ариобарзан, управлявший теперь вместо Фарнабаза Даскиллийской сатрапией, также прислали все свои наличные ко­рабли. Таким образом, под начальством Анталкида скоро собрался флот в 80 триер, с которым он господствовал на Геллеспонте и отрезал афинянам подвоз хлеба из Понта. В то же время молодой царь Агесипол I собрал при Флиунте пелопоннесское союзное войско и вторгся в область Аргоса, которую и опустошил вплоть до стен столицы.

Ввиду этих событий союзники наконец согласились от­править послов в Сарды, где Тирибаз официально объявил условия мира. Афины тотчас приняли их; они отказывались лишь от того, чего, ввиду превосходства неприятеля на море, во всяком случае не могли больше отстаивать. Правда, при­ходилось расстаться с мечтой увидеть еще когда-нибудь державу восстановленной в прежнем блеске, но зато Афины сохраняли свои Длинные стены, флот, острова Фракийского моря и вместе с тем базис господства на море. Если Афины начали войну в качестве вассала Спарты, то теперь они сно­ва заняли место в ряду первоклассных эллинских держав. Гораздо больше пострадал Аргос, и особенно Фивы, которые с утратой гегемонии в Беотии должны были низойти на сте­пень незначительного второстепенного государства; но и здесь достаточно было ультиматума Спарты, чтобы устра­нить всякое сопротивление. Афиняне очистили Византию и все остальные пункты во Фракии, Малой Азии и на остро­вах, где они еще имели свои гарнизоны. Беотийский союз был уничтожен, и владычество Фив ограничено только их собственной областью. Аргосцы удалились из Коринфа в сопровождении вожаков коринфской демократии, изгнанни­ки вернулись в город, и Коринф снова стал к Спарте в свои прежние отношения союзника. В Элладе был водворен мир (весною 386 г.).

Итак, азиатские греки были отданы во власть Персии; но они отнюдь не были склонны подчиниться решению ве­ликих держав. Города карийского побережья и лежащих впереди него островов, стоявшие до сих пор на стороне Спарты, — Книд, Ясос, Самос и Эфес, — заключили союз с Родосом в целях взаимной защиты. Так же мало думал о подчинении и Эвагор Кипрский. До сих пор он успешно бо­ролся с полководцами царя и не только отстоял свои владе­ния на Кипре, но еще склонил большинство прибрежных го­родов Киликии к отложению от царя. Правда, Хабрий с его афинским войском был теперь отозван; зато Эвагор получил поддержку от Ахориса Египетского, и, кроме того, владетель Карии Гекатомн тайно помогал ему деньгами. Таким обра­зом, Эвагор был на море сильнее неприятеля, и Кипр пока был обеспечен против персидского нападения.

Между тем персы собрали в Сирии, под начальством Тифрауста, Фарнабаза и сирийского сатрапа Аброкома, большую армию, которую и двинули против Египта. Но эта экспедиция окончилась полной неудачей; во время трехлет­ней борьбы (приблизительно с 386 по 384 гг.) Ахорис отбил персов и даже сам перешел в наступление и занял часть Си­рии. Эвагор при этом деятельно помогал своему союзнику: он напал со своим флотом на Финикию, и важный Тир был взят штурмом.

Персы должны были признать, что с Египтом невоз­можно справиться, пока Кипр остается непобежденным. Так как для нападения на Эвагора недостаточно было той части финикийского флота, которая оставалась еще в распоряже­нии царя после потери Тира, то сардскому сатрапу Тирибазу отдано было приказание снарядить флот в ионийских и эо­лийских гаванях, набрать войско из греческих наемников и вести эту армию в Киликию. Здесь он соединился с фини­кийским флотом, посадил на свои корабли часть персидской сухопутной армии и затем переправился на Кипр (381 г.). Эвагор не сумел помешать высадке неприятеля; не будучи в состоянии справиться на суше с более многочисленным вой­ском Тирибаза, он старался отрезать ему подвоз со стороны материка, чтобы этим заставить его удалиться с острова. Но и этот план не удался, и теперь не оставалось ничего друго­го, как попытать счастья на море, где разница в силах была менее велика. Эвагор призвал к себе на помощь эскадру из Египта и неожиданно напал на персидский флот на высоте Китиона, но потерпел полное поражение и был заперт в сво­ей столице Саламине. Ахорис Египетский не мог оказать ему существенной помощи; попытка склонить Спарту к вмеша­тельству также оказалась неудачной. Осада продолжалась всю зиму; наконец Эвагор принужден был вступить в пере­говоры с победителем. Тирибаз требовал выдачи всех завое­ваний; только Саламин он оставлял Эвагору, который дол­жен был признать себя подвластным персидскому царю, „как раб своему господину". Положение Эвагора было на­столько критическим, что он готов был согласиться на все эти условия, за исключением последнего; не как раб, а как царь хотел он повиноваться персидскому царю. Тирибаз от­клонил это предложение, и Эвагор, по всей вероятности, по­гиб бы, если бы в главной квартире персов не начались раз­доры. Зять царя Оронт, служивший под начальством Тирибаза, возбудил при сузском дворе подозрение против своего начальника и добился его отозвания, благодаря чему сам стал во главе армии. Но войско, очень любившее Тирибаза, начало обнаруживать непокорность, и адмирал Глос, жена­тый на дочери Тирибаза и опасавшийся, чтобы падение тестя не повлекло за собою его собственной гибели, стал подумы­вать об отложении. При таких обстоятельствах Оронту ниче­го не оставалось, как принять мир на тех условиях, которые предлагал Эвагор (приблизительно в конце лета 380 г.).