Юлиус Белох - Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

В то время как Хабрий одерживал эти победы на севере, сын Конона Тимофей во главе 60 триер огибал Пелопоннес, направляясь в Ионическое море. Здесь тотчас примкнули к морскому союзу могущественная Керкира, а также эпирский царь Алкет, акарнанцы и Проннои на Кефаллении. Пелопон­несский флот, выступивший против Тимофея, был разбит при Ализии на акарнанском побережье (375 г.).

Занятая морской войною, Спарта принуждена была ог­раничиваться в Беотии оборонительными действиями, вследствие чего фиванцы получали здесь все больший пере­вес. Пелопиду удалось даже, во главе отборного фиванского войска, т.н. „священного отряда", разбить в открытом поле при Тегире, вблизи Орхомена, два полка спартанского опол­чения. Афины также не преминули извлечь выгоду из этого положения вещей, снова присоединив Ороп, который в 411г. перешел к беотийцам (см. выше, с.52) и в силу Антал­кидова мира получил автономию.

Однако в Афинах уже начали тяготиться войною, про­должение которой после присоединения к морскому союзу всех важнейших островов не могло уже доставить никаких важных успехов, между тем как население почти изнемогало под бременем налогов, необходимых для содержания боль­шого флота. Спарта также пришла к убеждению, что не добьется ни подчинения Фив, ни уничтожения морской ге­гемонии Аттики, тогда как пелопоннесские союзники, чем дольше длилась война, становились все более непокорными, и гарнизонная служба в Орхомене и Феспиях ложилась все более тяжелым бременем на спартанское население. Ввиду этого решено было примириться с совершившимися факта­ми и на этой почве войти в соглашение с Афинами. Летом 374 г. в Спарте был заключен договор, которым обе воюю­щие державы взаимно признали друг за другом верховенство над Аттическим морским союзом и Пелопоннесской симмахией, а в прочем подтверждены были постановления Антал­кидова мира.

В Афинах имели полное основание быть довольными достигнутым результатом; и действительно, город ликовал по поводу заключения договора, и решено было учредить официальный культ богини мира. Но начальник аттического флота в Ионическом море, Тимофей, был решительно про­тив мира. Он подчинился, конечно, приказанию вернуться с флотом в Афины, но не мог удержаться, чтобы, проезжая мимо Закинфа, не высадить на остров изгнанных демокра­тов. После этого лакедемоняне также послали одну эскадру к Закинфу, другую в Керкиру, где между тем вспыхнули внут­ренние волнения; ввиду этого и афиняне вынуждены были отправить на Закинф под начальством Стесикла отряд в 600 пелтастов (еще осенью 374 г.), за которым весною дол­жен был последовать большой флот под командой Тимофея.

Между тем вследствие истощения денежных средств снаряжение флота представляло непреодолимые трудности. Тимофей не решился прибегнуть к новому обложению граж­дан для нужд самовольно вызванной им войны, а попытки достать необходимые средства посредством взыскания кон­трибуций с союзников оказались безуспешными. Таким об­разом, лето прошло в бесцельном крейсировании на Эгей­ском море, и в конце концов флот, негодный для дальней­ших операций, застрял на Калаврийском рейде (осенью 373 г.).

Лакедемоняне искусно воспользовались столь неожи­данно предоставленной им отсрочкой. Еще в конце лета (373 г.) наварх Мнасипп с 60 кораблями отправился к Керкире и тотчас начал осаду. Спустя короткое время в густона­селенном городе начался голод, и если бы не подоспела вскоре помощь из Афин, сдача была неизбежна.

Теперь Тимофей постановлением Народного собрания был отрешен от должности и предан суду. Подобного про­цесса Афины не видали ни до, ни после этого. Обвинителя­ми выступили знаменитейший полководец того времени Ификрат, только что вернувшийся из персидской службы, и Каллистрат из Афидны, один из величайших ораторов и спо­собнейших финансистов Афин, племянник Агиррия и сам влиятельный государственный деятель, игравший выдаю­щуюся роль при основании нового морского союза. С другой стороны, Тимофей для своей защиты пустил в ход все ог­ромное влияние, которое он отчасти унаследовал от своего отца Конона, отчасти сам приобрел в последние годы свои­ми походами. Даже Алкет, царь эпирский, и Ясон, тиран Фессалии, не отказались приехать в Афины, чтобы лично дать показания в пользу своего друга. К тому же несомнен­но, что обвинение с юридической точки зрения было совер­шенно неосновательно, ибо Тимофей истратил свое собст­венное состояние на содержание флота. Но в политическом отношении он был, конечно, ответствен за возобновление войны (см. выше, с. 167); кроме того, благодаря его недоста­точно энергичному образу действий в течение последнего лета Афины потеряли все то, что раньше было приобретено ими на Ионическом море. Однако судьи оправдали Тимофея главным образом, вероятно, из уважения к его царственным друзьям и к памяти Конона; только его казначей и верный приверженец Антимах поплатился жизнью. Но отрешение от должности осталось в силе; павший полководец покинул родной город, чтобы на персидской службе поправить свои расстроенные денежные дела.

Управление государством перешло теперь к Каллистрату и Ификрату. Момент был критический; военное положе­ние на Западе внушало серьезные опасения, флот был со­вершенно расстроен, к тому же в эту позднюю пору года нельзя было и думать об экспедиции в Ионическое море. Но Ификрат был не из тех людей, которые останавливаются пе­ред затруднениями. С непоколебимой энергией он в течение зимы готовился к походу и с началом навигации мог от­плыть к Керкире с флотом в 70 триер. Там дела между тем приняли лучший оборот. Стесиклу удалось прорвать пело­поннесскую блокаду и высадить свое войско на Керкиру; удачная вылазка, во время которой пал неприятельский главнокомандующий Мнасипп, дала возможность стеснен­ному городу вздохнуть свободнее (весною 372 г.). При из­вестии о приближении Ификрата с большим афинским фло­том пелопоннесцы сняли осаду и поспешно отплыли домой; они успели еще вовремя укрыться в Левкаду.

Ификрат одним своим появлением восстановил перевес Афин на Ионическом море. Он подчинил те города Кефаллении, которые держали еще сторону неприятеля, и взял в плен у Керкиры эскадру из 10 триер, посланную Дионисием на помощь спартанцам (см. выше, с. 123); затем, увеличив свой флот керкирскими кораблями до девяноста триер, он возвратился в Кефаллению. Здесь флот остался, готовый на­пасть на Пелопоннес, если бы Спарта стала настаивать на продолжении войны.

Тем временем фиванцы беспрепятственно распростра­няли свое владычество в Беотии, так как спартанские гарни­зоны были, ввиду заключения мира, отозваны, и демократы всюду агитировали в пользу присоединения к Фивам. Платея была разрушена, Феспии покорены; только Орхомен сохра­нял еще свою независимость. Беотийский союз, существо­вавший до Анталкидова мира, был теперь восстановлен, в общем на прежних началах, только с более строгой центра­лизацией и на демократической основе. Мало того, фиванцы чувствовали себя даже достаточно сильными, чтобы перейти к наступательным действиям против Фокиды. Теперь, нако­нец, спартанцы решились снова отправить в поход царя Клеомброта во главе двух третей спартанского ополчения и не­скольких союзных полков, всего около 10 тыс. гоплитов. Появление этой армии в Фокиде заставило фиванцев вер­нуться в Беотию, где они в ожидании неприятеля заняли крепкую позицию на границе страны.