Юлиус Белох - Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Но Эпаминонд лелеял более обширные замыслы. Про­возглашенную некогда Спартою автономию отдельных об­щин он хотел теперь восстановить, обратив против нее са­мой. С этой целью он двинулся в Мессению, крепостное на­селение которой еще не забыло своей старой свободы и те­перь поголовно восстало против своих спартанских господ. Потомки бежавших в 455 г. за границу мессенцев были при­званы назад в отечество; у горы Итомы, этой естественной твердыни в центре страны, была заложена новая столица — Мессена. Периэкские города побережья, как Асина и Кипариссия, правда, остались верны Спарте; все же Спарта поте­ряла треть своей территории, и эта рана уже никогда не за­жила.

Тем временем спартанцы обратились в Афины с прось­бой о помощи, и афиняне действительно пришли к убежде­нию в том, что дольше сохранять нейтралитет невозможно. Спарта нужна была Афинам как противовес против Фив; ввиду этого, по предложению Каллистрата, было решено тотчас послать Ификрата со всем ополчением в Пелопоннес. Он проник до Аркадии, но затем, когда явился из Мессении Эпаминонд, принужден был отступить в Коринф, где в вос­точной части города на горе Онее занял позицию, преграж­давшую доступ к Истму. Однако Эпаминонду удалось про­рвать неприятельские ряды и без урона привести свое войско в Беотию (весною 369 г.).

Однако в Пелопоннесе враждебные действия продолжа­лись, ввиду чего Эпаминонд принужден был уже через не­сколько месяцев предпринять туда новый поход. Дойдя до Истма, он убедился, что перешеек занят сильным афинским и спартанским войском. Дело в том, что оба государства за­ключили между собою формальный союзный договор на на­чалах полного равноправия, так что обе стороны должны были через каждые пять дней чередоваться в командовании соединенной армией. Однако Эпаминонд и в этот раз про­рвал неприятельские ряды, соединился с отрядами своих пе­лопоннесских союзников — аргосцев, элейцев и аркадцев — и двинулся к Сикиону, который, подобно соседней Пеллене, перешел теперь на беотийскую сторону. Но нападение на Коринф было отражено, и когда вслед затем на помощь спартанцам прибыли от Дионисия, владыки Сиракуз, 20 три­ер с 2 тыс. кельтских и иберийских наемников, то Эпами­нонд счел благоразумным отвести свое войско обратно через Истм. В Фивах были, разумеется, не особенно довольны скудными результатами похода. Вследствие этого Эпами­нонд не был избран в беотархи на следующий год и при представлении отчета о своей должностной деятельности обвинен Менеклидом, главою радикальной демократии, в государственной измене. Судьи, правда, не решились осу­дить на смерть победителя при Левктрах, как того требовало обвинение; но все-таки Эпаминонд до поры до времени был устранен от дел. Фиванцы вскоре должны были убедиться, что не могут обойтись без него.

Между тем Фивам пришлось вмешаться и в фессалийские дела. Фессалийская знать обратилась к ним с просьбою о помощи против Александра Ферского и Александра Маке­донского, и правительство послало Пелопида, чтобы он вос­становил порядок к северу от Фермопил. Он без боя занял Ларису, потому что перед тем против Александра восстал один из македонских вельмож, Птолемей из Алора, и оба обратились к посредничеству Пелопида. Затем, заключив договор с Александром Ферским, Пелопид пошел дальше в Македонию, где также водворил мир, правда — ненадолго (369 г.).

Ибо тотчас по удалении Пелопида Птолемей убил царя Александра — по соглашению, как говорили, с его матерью Эвридикой, вдовой царя Аминты. Во всяком случае, Эвридика вышла замуж за убийцу своего сына, и Птолемей взял в свои руки управление государством в качестве опекуна младшего брата Александра, Пердикки. В это самое время один из побочных родственников царского дома, Павсаний, заявил притязания на престол и с наемным греческим вой­ском занял округа Анфемунта и Фермы на халкидской гра­нице. Ввиду такой опасности Эвридика обратилась к афин­скому стратегу Ификрату, который как раз в это время плыл со своей эскадрой вдоль фракийского берега, направляясь к Амфиполю; благодаря его вмешательству действительно удалось изгнать Павсания из страны. Но Фивы не могли примириться с мыслью, что их влияние в Македонии вытес­нено влиянием афинян; поэтому Пелопид снова отправился на север (368 г.) и склонил Птолемея к заключению договоpa, в силу которого он обязался выставлять свой контингент в фиванскую армию и в обеспечение своей верности дал за­ложником, кроме других македонских вельмож, юного брата Пердикки, Филиппа.

Таким образом, преобладающее влияние Фив в Македо­нии было восстановлено, но тотчас обнаружилось, что Фес­салия подчинилась только для вида. Пелопид не догадывался об этом и оказался настолько безрассудным, что отправился в лагерь Александра Ферского, где, разумеется, был задер­жан в качестве заложника. После этого тиран сбросил маску и открыто перешел на сторону Афин, которые немедленно прислали на помощь ему в Фессалию 30 триер и тысячу че­ловек пешего войска. Это дало возможность Александру разбить беотийскую армию, присланную на выручку Пело­пида, и поставить ее в крайне затруднительное положение; войско неминуемо погибло бы, если бы Эпаминонд, который участвовал в походе в качестве подчиненного, в решитель­ную минуту не взял на себя руководства отступлением. Те­перь он снова был избран в беотархи и следующей весною во главе нового войска послан в Фессалию; действительно, путем искусных операций ему удалось принудить Александ­ра к заключению договора, причем Фивы снова получили Фарсал и Пелопид был освобожден (367 г.). Однако тиран в общем удержал свои прежние владения; он сохранил власть над Ферами, Магнесией, Фтиотидой и некоторыми соседни­ми городами собственно Фессалии, в особенности Скотуссой. Были приняты меры, чтобы в стране не мог скоро во­двориться мир, что вполне соответствовало видам Фив.

Между тем в Пелопоннесе новоустроенный Аркадский союз достиг большого могущества. Душою этой политики был мантинеец Ликомед, происходивший из богатой и знат­ной семьи и игравший видную роль уже при основании Мегалополя. Он стремился упрочить независимость Аркадии, освободить ее от беотийской опеки, доставить своей стране то положение, на которое давало ей право ее многочислен­ное и храброе население, и, наконец, привлечь на службу самой родине ту народную силу, которая до сих пор, на службе ли Спарты, или по найму всякого, кто хотел платить, расходовалась ради чужих целей. И страна восторженно приняла программу своего вождя, который твердой рукой повел ее от победы к победе. Те общины, которые еще про­тивились объединению, как Орхомен и Герея, были силою принуждены к вступлению в союз; северные периэкские го­рода Лаконии до Селласии на юге примкнули к Аркадии; то же сделали Ласион и трифилийские города, которые некогда были освобождены Спартою от элейского владычества и те­перь не могли собственными силами защищать свою незави­симость против своих ненавистных прежних господ. С Ар­госом и Мессенией был заключен тесный союз; аркадские войска спасли аргосцев из отчаянного положения, в которое поставили их под Эпидавром наемники афинянина Хабрия и коринфяне; под Асиной в южной Мессении спартанский гар­низон был разбит аркадцами.