Неизвестен Автор - Атаман Анненков

Внимательно прочтите мемуары этой канальи с челкой, этого расписного болвана, нарядившегося шутом гороховым, как масляничный балаганный дед, и вы увидите, в какое он геройство ставит свое неподчинение Верховному Правителю адмиралу Колчаку. Кому же! Человеку, которого знала вся Россия, кто был овеян славой, о ком рассказывали легенды, чье имя было на устах у каждого.

Атаманы не признавали этой власти в Семиречье и на Дальнем Востоке, появились анненковы, семеновы и калмыковы, от которых шел вопль по городам и селам, которые марали чистое белое знамя и выступали в распохабнейшем виде перед толпой, стараясь дискредитировать и власть, и национальное движение. Достаточно сказать, что любимым занятием Анненкова была прогулка по селам в пьяном виде с гармонией в руках, на которой этот гармонист действительно изумительно зажаривал всякие польки и "вальцы". Вот эти-то "гармонисты", эта пьяная угарная атаман-шина с блюющими, распоясавшимися сукиными сынами, нарядившимися в военную форму, с маршами хоронили то, что делали корниловские ударники, скитаясь в степи, что творили дроздовцы, марковцы и алексеевцы, что созидал адмирал Колчак, к чему звали Духонин и Каледин. Отваливаются гнойные струпья от тела выздоравливающей России. Уходят в область предания и уродливых кошмаров прошлого "атаманы" и проклятая, заливавшая кровью, опаскудившая движение "атаманщина"..."

Вот так, отражая переполох и растерянность в эмигрантских кругах, а также свое персональное двуличие, отреагировал бывший полковник Генерального штаба Российской империи Колесников на это сенсационное сообщение. А ведь все предшествующие годы считал за честь увидеть Анненкова под своим монархическим знаменем, превозносил его как непревзойденного лидера белоэмигрантского движения в Китае.

Несколько иначе отреагировала на случившееся газета "Шанхайское новое время". 24 апреля она поместила такое письмо в редакцию. "Итак, - констатирует в нем пожелавший остаться неизвестным "старый патриот", - доблестный атаман Анненков, блестящее прошлое которого принадлежит золотым страницам русской истории и не может быть отнято, вместо блестящей в будущем роли освободителя Родины от Третьего Интернационала перешел в его лапы. Сдали нервы у атамана. Иди, атаман, той дорогой, которую ты избрал сам. За те победы, которые ты вынес в германской войне, мы, низко опустив головы, только скажем: иди, атаман, с миром - ни один камень от истинных патриотов не будет брошен в твою голову. Там далеко в стране диких масок, ГПУ, Чека и Чинов защищай Россию в дни тяжких испытаний, как это сделал и генерал Брусилов.

Ты, далекий, непонятный атаман, зачем, зачем взглянул ты на струпья эмиграции, а не в ее светлую душу под наносным злым недугом. Мы желаем избежать тебе страшных пыток и страданий. Мы готовили тебе лавры. Пусть бог пощадит тебя и сохранит твою голову".

На всякий случай в сноске под статьей редакция уведомила читателей, что не имеет официального подтверждения о переходе Анненкова к большевикам и еще не доверяет этим слухам.

Между тем разношерстная эмигрантская пресса лихорадочно освещала сногсшибательную новость, впадая то в одну, то в другую крайность. Первой, пожалуй, очнулась от шока "Шанхайская заря". С претензией на истину 25 апреля в ней появилась статья "Правда о Борисе Владимировиче Анненкове", поданная в виде своего рода собственного расследования обстоятельств случившегося и призванная, по-видимому, успокоить поддавшихся унынию и панике. Белоэмигрантская газета писала:

"Появившееся известие о "переходе" (обратим внимание на эти кавычки) атамана Анненкова к большевикам, естественно, вызвало немало толков среди белых русских. Но как теперь выясняется, совершенно ошеломляющее действие оказало это известие на партизан атамана Анненкова, находящихся в Шанхае. Никто не мог поверить правдоподобности его. Анненков и большевики! Умы всех знавших его никак не могли совместить эти два совершенно противоположных элемента. Для партизан атаман неизбежно ассоциировался с понятием непримиримости к большевикам и, мало того, с понятием необходимости активной борьбы с ними. Человек, до самого последнего времени сохранивший чувство ненависти и брезгливости к власти убийц, грабителей и палачей русского народа. Таким он был, таким и остался. И непонятны недоумение и растерянность при вести "о раскаянии атамана Анненкова".

Перед каждым стал вопрос: как могло это случиться? Анненков не только в стане своих врагов, но и своих партизан зовет туда же! И может, не у одного в душу заползла предательская мысль: не пора ли пересмотреть свои позиции по отношению к советской власти, не ведется ли там действительно творческая работа по воссозданию могущества России, не строят ли большевики, вопреки своему учению - вынужденные жизнью - национальную Россию, обновленную и возрожденную новыми идеями, новыми порывами творчества?

Многие партизаны не станут отрицать, что большое смущение внесли в их души как самый факт "раскаяния" атамана Анненкова, так и его призыв возвращаться на Родину.

Целью настоящей статьи является стремление рассеять это смущение, помочь сделать правильные выводы из факта нахождения Анненкова в стане большевиков и его обращения.

Первое утверждение: атаман Борис Владимирович Анненков к большевикам не перешел. Он был насильно сдан красным ставленником маршала Фын Юйсяна начальником его штаба - генерал-губернатору провинции Кансу, где атаман проживал в последнее время.

Краткая история этого такова. После трехлетнего заключения в тюрьме в Урумчи (Китайский Туркестан, провинция Синьцзян) Анненков переехал в соседнюю провинцию Кансу. Здесь он приобретает большие симпатии у генерал-губернатора, с которым заключает договор об улучшении породы лошадей. Всем известна прекрасная конюшня лошадей атамана Анненкова, которую ему удалось сохранить. Решив одновременно заняться и земледелием, Анненков выехал с этой целью по направлению к Тибету и обосновался в 100 милях от Ланчжоу-фу. Все шло хорошо, пока провинция Кансу не стала подвластной маршалу Фен Юйсяну, который сразу назначил своего начальника штаба генерал-губернатором. Под влиянием директив советских частей в Китае и Монголии Фен приказал в декабре 1925 года арестовать Анненкова, предварительно предложив ему перейти к красным, на что атаман, по словам русских офицеров, находившихся в провинции Кансу, ответил:

- Лучше расстреляйте меня здесь. В дальнейшем сведения о насилии, произведенном над Анненковым, подтвердились, и его друзья в Шанхае обратились к Комиссару по иностранным делам с просьбой содействовать освобождению атамана. От проживающего в Ланчжоу-фу друга Анненкова 17 апреля с. г. было получено письмо, где он пишет, что атаман и его бывший начальник штаба Денисов по-прежнему находятся в тюрьме и их принуждают ехать на "свидание" в Баоту пункт на пути расположения красных войск.