Виктор Муратов - Командарм Лукин

— Доброе утро, Михаил Федорович! — Он топтался, не зная, куда положить свертки, — Помогите, Михаил Федорович.

Лукин убрал на пол бутылки, освобождая место.

— Вы полюбуйтесь, огурчики нежинские! Курочка румяная. А запахи, запахи! Люблю, грешник, пристанционные базарчики. Есть что-то в этом домашнее, и в то же время тебя вроде угощают чем-то новым, особенным. Сейчас мы с вами… Да! — вдруг спохватился он. — Радио не слышали? Проспали? А я вот свежую газету купил. Ну-ка… — Терехин развернул «Правду». — Вот, читайте!

На первой странице Лукин прочел:

СООБЩЕНИЕ ТАСС

Еще до приезда английского посла в СССР г. Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». По этим слухам: 1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера, и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними; 2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; 3) Советский Союз в свою очередь стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредоточивает войска у границ последней.

Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении развязывания войны.

ТАСС заявляет, что:

1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места;

2) по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям;

3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными;

4) проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии, по меньшей мере, нелепо.

— А что я говорил? Никакой войны с Германией не предвидится. Товарищ Сталин — мудрый вождь! — восклицал Терехин. — Утер нос империалистам. Ишь, что задумали, столкнуть нас с Германией!

Возбужденные тирады Терехина доходили до сознания Лукина издалека. Он сидел, углубившись в газету, и с недоумением перечитывал строки сообщения.

— Нам надо опасаться японцев, — продолжал Терехин. — Они захотят реванша за Хасан и Халхин-Гол. А с немцами у нас крепкий договор.

Лукину изрядно надоел и сам Терехин, и его речи. Не говоря ни слова, он вышел в коридор. Хотелось побыть одному, попытаться осмыслить неожиданную новость.

Всего двадцать дней тому назад в далеком Забайкалье, на маньчжурской границе, он оставил свою 16-ю армию. Командующим этой армией Михаил Федорович был назначен в начале 1940 года, когда только что было принято решение о ее создании. Армия должна была дислоцироваться в приграничной полосе, чтобы в случае нападения Японии принять на себя первый удар. Лукин получил от Наркома обороны С. К. Тимошенко задачу — в кратчайшие сроки построить новый укрепленный район, надежно прикрывающий читинское оперативное направление, и без промедления приступить к обучению войск умению вести боевые действия в современных условиях.

Среди сопок, недалеко от станции Борзя, была развернута защитного цвета палатка. Здесь размещались штаб и политотдел 16-й армии. С этой брезентовой палатки и начиналась ее жизнь.

С первых же дней верными и надежными помощниками командарма стали член военного совета дивизионный комиссар Алексей Андреевич Лобачев, в прошлом строевой командир, коммунист с двадцатилетним стажем, и начальник штаба полковник Михаил Алексеевич Шалин. Оба они, как и Лукин, прошли суровую школу гражданской войны. Шалин закончил Военную академию им. Фрунзе, работал военным атташе в Японии, знал несколько языков. Начальник политотдела армии бригадный комиссар Константин Леонтьевич Сорокин всегда был среди бойцов, знал их нужды, настроения.

Прекрасными помощниками командарма стали начальник артиллерии генерал-майор Т. А. Власов, начальник связи полковник П. Я. Максименко, начальник инженерных войск полковник Н. Г. Ясинский.

К весне сорок первого года все командиры и политработники были спаяны в крепкий, боеспособный коллектив. Штабы корпусов, дивизий и полков работали слаженно и уверенно. Последние учения подтвердили высокую боевую готовность армии.

25 мая Лукин встречал нового командующего войсками Забайкальского военного округа генерал-лейтенанта П. А. Курочкина, сменившего на этом посту генерала И. С. Конева. Новый командующий побывал в дивизиях и полках, провел штабные учения с командирами штаба армии и командирами корпусов.

Генерал Курочкин остался доволен боевой подготовкой войск. А утром следующего дня его срочно пригласили к телефону. Звонил начальник штаба округа генерал-майор Троценко. Он сообщил, что из Москвы получена шифровка, касающаяся 16-й армии.

— Собирайтесь, летим немедленно, — сказал Лукину, Лобачеву и Шалину командующий войсками.

Через час все были в Чите, в штабе округа.

Приказ из Москвы гласил, что 16-я армия передислоцируется в другой округ. Командарму Лукину приказывалось взять боевое расписание войск и немедленно явиться в Генеральный штаб за получением указаний. Полковнику Шалину и дивизионному комиссару Лобачеву организовать отправку эшелонов.

Приказ был настолько неожиданным, что все присутствующие в недоумении переглянулись.

— Куда направляется армия? — спросил Лукин.

— На запад… Но конечный пункт не указан, — развел руками Курочкин. — Эшелоны отправлять ночью. Никто не должен знать об уходе армии. График погрузки получите у начальника штаба, — обратился командующий к Шалину и Лобачеву. — А вы, Михаил Федорович, спешите в Москву, там все станет ясно.