Сергей Ковалёв - История Рима (с иллюстрациями)

На северном берегу Тразименского озера лежит долина, окруженная с трех сторон горами, четвертую сторону образует линия берега. С запада в долину ведет узкое дефиле. Это место Ганнибал выбрал для засады. Но­чью он расположил свою конницу у входа в дефиле, скрыв ее за холмами, чтобы ударить в тыл римлянам, когда они войдут в долину. При выходе из долины на крутом холме были расположены легко вооруженные, а сам Ганнибал с ливийской и иберской пехотой занял центральные высоты, па­раллельные берегу.

Указания нашего основного источника, Полибия, не настолько ясны, чтобы можно было вполне точно установить место битвы и распо­ложение частей карфагенской армии. Поэтому в научной литера­туре существует несколько исключающих друг друга попыток вос­становить картину знаменитого сражения. Здесь мы даем тот ва­риант, который кажется нам наиболее вероятным.

Ранним утром 21 июня 217 г. римляне, оторвавшиеся еще накануне от соприкосновения с карфагенянами, без надлежащей разведки вступили в роковое ущелье. Местность была закрыта густым туманом. Как только римское войско, вытянувшееся длинной колонной, вступило в долину, Ганнибал подал сигнал к нападению. С трех сторон на римлян стреми­тельно бросились враги, с четвертой было озеро. О сколько-нибудь орга­низованном сопротивлении нечего было и думать, битва превратилась в ужасное избиение. Сам Фламиний погиб от руки одного инсубра, отомстив­шего ему за поражение 223 г. Меньше чем за 3 часа все было кончено. Около 15 тыс. римлян погибло, несколько тысяч попало в плен. Только авангард римской армии в 6 тыс. человек организованно пробился через ряды врагов, вышел из долины и засел в одной из ближайших деревень. Ганнибал послал вдогонку за ним конницу. Окруженные врагами и стра­дая от голода, римляне сдались под условием, что им будет оставлена жизнь. Пленных римлян Ганнибал приказал заключить в оковы, но итали­ков отпустил без выкупа, заявив им, что он пришел воевать не с ними, а с римлянами за свободу Италии.

Когда Сервилий узнал о вторжении карфагенян в Этрурию, он высту­пил на помощь коллеге. Но так как его войско двигалось слишком медлен­но, консул послал вперед большой отряд конницы в 4 тыс. человек. Ганни­бал, осведомленный об этом через своих шпионов, выслал навстречу рим­лянам копейщиков и конницу. В первой же схватке половина римского отряда была истреблена, половина сдалась в плен. Таким образом, к раз­грому при Тразименском озере прибавилась еще эта крупная потеря.

Когда беглецы принесли в Рим известие о катастрофе, претор объявил собравшемуся народу: «Мы побеждены в большом сражении». Через не­сколько дней было получено новое сообщение о гибели конницы Сервилия. Отчаяние охватило римлян. К горечи поражения примешивалась страшная мысль о том, что дорога на Рим теперь открыта, и с минуты на минуту можно ждать появления врагов под стенами города. В Риме стали принимать спешные меры для обороны столицы: укрепляли стены и баш­ни, разрушали мосты и прочее.

Однако Ганнибал вовсе не собирался пока идти на Рим. Он прекрасно понимал, что с его наличными силами было бы безумием пытаться взять штурмом большой укрепленный город или принудить его к сдаче блокадой. План Ганнибала был совершенно иной. Он предполагал систематическим опустошением Италии и последовательными ударами по живой силе врага уничтожить всякое сопротивление римлян. Кроме этого, он твердо надеял­ся на отпадение от Рима италиков. Поэтому после своей блестящей победы Ганнибал через Умбрию пошел в Пицен, опустошая все на своем пути.

На Адриатическом побережье, куда карфагеняне прибыли через 10 дней марша, нагруженные добычей, Ганнибал дал своей усталой армии продол­жительный отдых. В этой плодородной местности, богатой вином [168] Полибий пишет (III, 88), что Ганнибал приказал купать лошадей в старом вине и тем излечил их от коросты. и хле­бом, быстро оправились и люди, и животные. Ганнибал воспользовался перерывом в военных действиях, чтобы снабдить свою армию отборным римским оружием, попавшим в его руки. Из Пицена Ганнибал направился на юг, в Апулию, двигаясь вдоль Адриатического побережья и разоряя стра­ну. Он нигде не встречал открытого сопротивления, но укрепленные го­рода закрывали перед ним ворота и не собирались сдаваться.

Римский сенат решил прибегнуть к старому испытанному средству, к которому не раз обращались в минуты смертельной опасности, — к дикта­туре. Но назначить диктатора было некому, так как один из консулов пал в Тразименской битве, а другой был отрезан от Рима карфагенянами. Тог­да, в первый раз за всю историю Рима, выбор диктатора был поручен центуриатным комициям. Они выбрали умудренного опытом сенатора Квин­та Фабия Максима, уже знакомого нам в качестве главы посольства в Кар­фаген весной 218 г. Согласно обычаю, диктатор должен был сам назначить своего помощника, начальника конницы. Однако и здесь отступили от ус­тановившейся практики: избрание начальника конницы также было пору­чено народу. Избранным оказался Марк Минуций Руф. Этот неслыхан­ный прецедент, подрывавший самые основы диктатуры, можно объяснить только одним — недоверием демократии к ставленнику сената Фабию и желанием иметь в верховном командовании своего представителя, кото­рый был бы относительно независим от диктатора.

Вступив в должность, Фабий с четырьмя легионами, из которых два были набраны вновь, а два получены от Сервилия, двинулся в Апулию. Здесь он вошел в соприкосновение с Ганнибалом, но не принял битвы, которую тот настойчиво ему предлагал. Тогда Ганнибал пересек Апенни­ны, опустошил часть Самния и вторгся в Кампанию. Фабий шел за карфа­генянами в некотором отдалении, но по-прежнему избегал вступать в круп­ные столкновения с врагом, ограничиваясь мелкими стычками. Все стара­ния Ганнибала вызвать его на генеральное сражение оставались тщетными. Римляне во время марша держались горных местностей, которые были неудобны для карфагенской конницы, и упорно отказывались спуститься в равнины, куда их заманивал Ганнибал.

Тактика Фабия вытекала из сознания превосходства карфагенской ка­валерии над римской, а стратегия была рассчитана на затягивание войны. Такой стратегии на данном этапе нельзя было отказать в известной целе­сообразности. Однако политически она таила в себе большие опасности. Нельзя было без конца затягивать войну: это вызывало недовольство ита­ликов и подвергало их верность Риму большим испытаниям. Вот почему, когда в столице увидели, что время идет, что плодороднейшие области Италии опустошаются, а диктатор пассивно следует за Ганнибалом, не пытаясь активизировать свою тактику, общественное мнение, и прежде всего мнение демократических кругов, стало выражать тревогу и недоволь­ство. Тогда-то в обиход было пущено знаменитое прозвище Кунктатор (Медлитель), с которыми имя Фабия Максима вошло в века.