Сергей Ковалёв - История Рима (с иллюстрациями)

Мы не можем заподозрить Фламинина в неискренности: честолюбивое желание быть освободителем греков играло известную роль в его полити­ке. Точно так же нельзя отрицать, что некоторая и притом влиятельная часть нобилитета была далека от того, чтобы сознательно придать «осво­бождению» Греции характер ловко разыгранной комедии. Однако для рим­ского сената в целом прокламирование греческой свободы было прежде всего определенным этапом его восточной политики. Эта политика дела­ла только первые шаги. Римляне чувствовали себя на Балканах еще очень нетвердо, несмотря на победу над Филиппом. Антиох одной ногой стоял уже в Европе, намерения его были неизвестны. При таких условиях нуж­но было завоевать симпатии греков, вырвать их из-под влияния Филиппа и, самое главное, противопоставить в Греции свою политику политике Антиоха. Если Рим не освободит Грецию, что помешает в ближайшем бу­дущем освободить ее Антиоху?

Таким образом, объективно «освобождение» Греции было если не ко­медией в полном смысле слова, то, во всяком случае, ловким политиче­ским ходом. Ближайшие события это подтвердили. Прежде всего, «сво­боду» греческих полисов римское правительство понимало только в смыс­ле свободы от податей, иностранных гарнизонов и навязанных извне законов. Но оно сохранило высший контроль над политической жизнью Греции. Комиссия десяти во главе с Фламинином начала перекраивать политическую карту Балканского полуострова в пользу своих союзни­ков, не считаясь с желанием тех, кого насильно присоединяли к ахейско­му или этолийскому союзам или подчиняли династам Греции и Малой Азии. Да и свободу от римских гарнизонов греки получили не сразу. На первых порах римляне заняли своими отрядами важнейшие стратегичес­кие центры — Коринф, Халкиду, Эретрию и др. Только летом 194 г. они были очищены от римских гарнизонов главным образом благодаря на­стоянию Фламинина, указывавшего на недовольство греков столь дли­тельной оккупацией.

Медлительность, с которой римляне эвакуировали свои войска из Гре­ции, вполне понятна: она объяснялась страхом перед Антиохом, кото­рый в 196 г. находился уже на фракийском побережье, т. е. в угрожаю­щей близости к Греции. За время Македонской войны Антиох колоссально расширил свои владения. Он окончательно захватил Южную Сирию, зав­ладел египетскими землями на южном берегу Малой Азии, занял Эфес, Абидос, перешел Геллеспонт и завладел фракийскими приморскими го­родами, раньше принадлежавшими Египту, а потом захваченными Фи­липпом. Фактически эти захваты означали чрезвычайно опасный на взгляд римского сената рост сирийского могущества (хотя, по-видимому, Ан­тиох вовсе не собирался вмешиваться в европейские дела, стремясь только восстановить монархию Селевкидов в ее прежнем объеме), формально же они противоречили принципам, положенным в основу мирного дого­вора 197/96 г.

Осенью 196 г. римское посольство явилось к Антиоху, который нахо­дился тогда во Фракии. Непосредственным поводом к этому были жалобы некоторых вольных городов Малой Азии [186] Лампсака, Александрии в Троаде и Смирны. . Послы указали Антиоху, что Рим никак не может признать его захватнической политики: «Смешно, в самом деле, говорил Луций [187] Луций Корнелий Лентул, глава римского посольства. , что Антиох явился после войны, которую вели римляне против Филиппа, и присвоил себе плоды победы. Он убеждал также царя оставить неприкосновенными вольные города, а в заключение сказал, что не понимает, с какими целями царь совершил пере­праву в Европу во главе столь многочисленных сухопутных и морских сил. Сообразительному человеку остается единственная догадка, что царь со­бирается напасть на римлян» [188] Полибий, XVIII, 50. .

Антиох в ответ сказал, что, во-первых, ему непонятно, на чем, соб­ственно, основываются притязания римлян на города Малой Азии. Он думает, что прав на эти города у них меньше, чем у какого-нибудь другого народа; во-вторых, он просит римлян не вмешиваться в дела Азии, как он не вмешивается в дела Италии. Что же касается его появления в Европе с военными силами, то он переправился туда только затем, чтобы вернуть себе владения своих предков: Херсонес [189] Фракийский (Галлиполи). и города фракийского побережья.

Переговоры прервались, не дав никаких результатов, кроме взаимного отчуждения. Это была первая серьезная трещина в отношениях между Ан­тиохом и Римом. Скоро эта трещина превратилась в пропасть. В 197 г. умер Аттал I Пергамский, старый друг Антиоха и союзник римлян, кото­рый своим личным влиянием сглаживал многие шероховатости. Преемни­ком Аттала явился его сын Эвмен II. Не связанный личными отношениями с Антиохом, он с тем большей тревогой смотрел на неуклонный рост его державы, грозившей в конце концов поглотить и Пергам. Поэтому Эвмен еще теснее сблизился с римлянами и стал горячим пропагандистом их вой­ны с Сирией.

В 195 г. при дворе Антиоха появился Ганнибал. За год до этого он был избран на пост суфета народным движением, вызванным преступным хо­зяйничаньем карфагенской олигархии в послевоенные годы. Со свойствен­ной ему энергией и ясным пониманием дела Ганнибал провел ряд важных реформ, имеющих целью оздоровить прогнивший государственный строй Карфагена. Так, им был реорганизован Совет 104 на принципе ежегодной выборности и проведена широкая финансовая реформа. Эти меры встре­тили бешеное сопротивление карфагенской олигархии, терявшей почву под ногами. Не надеясь справиться с Ганнибалом собственными силами, антибаркидская партия донесла своим друзьям в Рим, что Ганнибал находится в сношениях с Антиохом и подготавливает новую войну против Рима. Для сената это было желанным предлогом отделаться от своего врага. В 195 г. в Карфаген прибыли три римских посла. Официальной целью их приезда было урегулирование отношений между Карфагеном и Масиниссой. Но Ганнибал хорошо знал, что дело идет о его выдаче. Он не надеялся спас­тись, оставаясь в Карфагене. Ночью Ганнибал тайно бежал из города в со­провождении двух адъютантов, сел на корабль и прибыл в Тир, а оттуда — в Эфес, где и встретился с Антиохом. Сирийский царь принял прослав­ленного полководца с большим почетом. Этот факт, казалось, подтвердил все самые худшие опасения Рима.

Таким образом, международная обстановка снова стала напряженной. Однако ни римляне, ни Антиох не торопились форсировать события. Ан­тиох хорошо понимал, с каким противником ему придется иметь дело, а римляне были заняты в это время подавлением восстания в Испании, по­этому дело ограничивалось пока только дипломатическими переговора­ми. Основное требование римлян сводилось к тому, чтобы Антиох ушел из Европы. Под этим условием они готовы были даже предоставить ему свободу действий в Азии. Но Антиох не желал на это пойти. Война не­отвратимо надвигалась.