Сергей Ковалёв - История Рима (с иллюстрациями)

В эпоху гражданских войн достигло своего полного развития великое орудие европейской культуры — литературный латинский язык. Здесь ре­шающую роль сыграл расцвет красноречия, вызванный широким развити­ем политической жизни, начиная с эпохи Гракхов. И не случайно оба бра­та были первыми настоящими политическими ораторами в Риме. Конеч­но, почва для развития красноречия была уже подготовлена Катоном, Теренцием, Сципионом Младшим и др. Но только гражданские войны со­здали обстановку, в которой могло развиться самобытное ораторское да­рование Гракхов. Еще Тиберий поражал современников силой своих ре­чей. Но только его брат достиг вершин политического красноречия, в ко­тором некоторые элементы риторической искусственности не могли скрыть подлинного пафоса и глубокой искренности.

После Гракхов на политической и судебной трибуне мы также видим ряд крупных ораторов. Самым выдающимся из них, по-видимому, был Лу­ций Лициний Красс (140—91). Еще в молодости он выдвинулся как заме­чательный оратор. Своим выступлением против Г. Папирия Карбона, ренегата Гракхов, он политически совершенно уничтожил его и довел до самоубийства. Во время службы на Востоке Красс жил в Афинах и слу­шал там самых замечательных ораторов и учителей красноречия. По воз­вращении в Рим он вел судебные процессы и играл большую политиче­скую роль на стороне сенатской партии. Цицерон считает его одним из самых замечательных римских ораторов, у которого сила речи сочеталась с прелестью и изяществом.

В это время на римское красноречие все сильнее начинала влиять ма­лоазиатская риторическая школа (азианская школа) с ее вычурностью, по­гоней за внешними эффектами, напыщенностью, ритмичностью речи и т. п. Крупнейшим представителем азианского красноречия, хотя и в его умеренной форме, являлся Молон Родосский, учитель всех великих рим­ских ораторов I в. до н. э. Его учеником был, по-видимому, и Кв. Гортен­зий Гортал (114—50). Адвокат по профессии и оптимат по убеждениям, Гортензий считался первым оратором своего времени, пока не был побеж­ден Цицероном.

В лице последнего римское красноречие достигло высшей точки, хотя утратило многое из былой непосредственности и силы чувства. Цицерон прошел прекрасную теоретическую школу риторики сначала в Риме, а за­тем в Афинах. И тут и там он мог пользоваться советами выдающихся учителей красноречия и слушать самых блестящих ораторов своего вре­мени. Бурная же эпоха, в которую жил Цицерон, открывала широчайшие возможности для практического приложения его знаний и таланта. Кроме большого количества судебных и политических речей, произнесенных Ци­цероном, он оставил несколько сочинений по теории ораторского искус­ства: «Об ораторе», «Брут», «Оратор» и др.

Стиль Цицерона можно назвать умеренным азианизмом. Для Цицеро­на характерна тщательная отделка речей, построенных по определенным правилам. Каждая речь делится на неизменные части: вступление (exordium), изложение дела (narratio), план следующей, главной части (partitio), доказательство — главная часть речи (probatio), резюме главной части (repetitio) и, наконец, заключение (peroratio). Как оратор Цицерон чрезвычайно разносторонен. Он с одинаковой легкостью прибегает к па­фосу, тонкой иронии или к грубым выпадам. В его распоряжении всегда находится огромный словарный запас. Он широко использует синонимы, метафоры, сравнения и т. п. Греческая риторическая школа любила прибе­гать к ритмической прозе. Цицерон также широко использует этот прием. Для нашего слуха он слишком искусственен, но современники высоко це­нили патетическую и изысканную ритмику Цицерона. Во всяком случае нужно признать, что он был блестящим стилистом и что его речи, равно как и другие литературные произведения, оказали огромное влияние на развитие латинской прозы. Но Цицерона ценили не только современники и ближайшие античные потомки, вроде, например, отцов христианской церкви. Его влияние простиралось гораздо дальше. В эпоху Возрождения на стиле Цицерона воспитывались создатели литературных языков новой Европы, а деятели Великой французской революции тщательно изучали его речи и старались подражать им.

Об историках эпохи гражданских войн — младших анналистах, Саллюстии, Цезаре — было сказано выше. Здесь только необходимо под­черкнуть их значение для выработки литературной прозы. Оно не мень­ше, чем значение политического и судебного красноречия. Проникшее в историографию через младшую анналистику влияние греческой ритори­ки было преодолено такими крупнейшими мастерами стиля, как Саллю­стий и Цезарь. Первый сделал это посредством тщательного изучения Фукидида и Катона и подражания им. Второй, благодаря своему огром­ному литературному и ораторскому таланту, благодаря трезвости и яс­ности своего рационалистического ума, сумел создать непревзойденные образцы латинской прозы. Стиль Цезаря отличается необычайной про­стотой и ясностью. Он отказался от всяких риторических украшений, в частности, от ритмической речи. Это делает язык Цезаря примером «зо­лотой латыни», в которой полнее, чем где-нибудь, отразился гений рим­ского народа.

Философский дух был совершенно чужд трезвым и практичным рим­лянам, поэтому в области философии сильнее всего выступает их зависи­мость от греков. Во II—I вв. в Греции наиболее популярными являлись две философские школы: умеренный академический скептицизм и сто­ицизм. Цицерон, который был чистейшим эклектиком и ставил перед со­бой задачу познакомить римское общество с последними достижениями греческой философии, соединил в своих взглядах наиболее ходячие пред­ставления обеих систем: учение о вероятности как критерии истинности и, в духе стоицизма, допущение некоторых общих понятий, свойственных всем людям: бессмертие души, существование бога и т. п.

Из чисто философских сочинений Цицерона важнейшими являются сле­дующие: «О пределах добра и зла», «Тускуланские беседы» (изложение и критика основных философских учений Греции), «Об обязанностях», «О природе богов» и «О гадании». Два его сочинения, пользовавшиеся в древ­ности широкой популярностью, — «О государстве» и «О законах» — ско­рее принадлежат к категории политических трактатов.

Цицерон ставил перед собой не столько научные, сколько просвети­тельские задачи. К тому же он не был философом-специалистом. Отсюда вытекают как достоинства, так и недостатки его философских произведе­ний. Они доступны, написаны изящным и простым языком. Цицерон пре­красно справился с трудной задачей — перевести на латинский язык гре­ческую философскую терминологию. С другой стороны, Цицерон, не об­ладая специальными знаниями, часто допускал ошибки в изложении философских систем. Многое у него написано наспех, часто отсутствует критическое отношение к излагаемым взглядам.