Игорь Маношин - Июль 1942 года. Падение Севастополя

«К исходу дня 2 июля 1942 года противник в основном закончил Севастопольскую операцию, понеся огромные потери, после ввода в бой дополнительных резервов и подошедших частей 46 пд, 204 пп. 97 пд, 24 и 20 пп, 125 пд.

02.07.42 года противник овладел Севастопольским оборонительным районом. В течение 2 и 3 июля проходили бои противника с отдельными частями и группами бойцов в различных частях, потеряв 60 тыс. убитыми и ранеными, до 280 самолетов, до 200 орудий и до 250 танков» [304].

И еще, из архивных данных политдонесений Политуправления ЧФ:

«2 июля продолжались ожесточенные рукопашные бои в районе 35-й береговой батареи, на аэродроме, у Херсонесского маяка, у бухты Казачья. В течение 1 и 2 июля противник пытался прорваться в район аэродрома, где была расположена 928 зенитная батарея, и 11 раз контратакой наших бойцов отбрасывался, неся большие потери».

И далее:

«Оборону 35-й батареи, аэродрома и пристани наши бойцы держали до утра 3 июля, ожидая прихода катеров, подводных лодок и самолетов, но так как ничего не было, оставшиеся политработники и командиры стали организовывать отряды и с боем прорываться в горы. Так, например, командир 55-го дивизиона майор Буряченко с группой 200 бойцов и военкомом 114 дивизиона, политруком Донюшкиным с группой в 250 человек повели свои отряды на прорыв на Балаклаву.

По данным военкомов, начальников политотделов соединений и частей остались неэвакуированными 32 480 человек. Осталось начсостава 2813 человек. Младшего начсостава и рядовых 29 667 человек. С личным составом осталось 470 политработников, в том числе 10 из Политуправления ЧФ.

Прибыло на Кавказ начсостава 559 человек. Младшего начсостава и рядовых 1116 человек» [305]. (Указан только действующий состав. — Авт. ).

Некоторые пояснения. При изложении событий 1–12 июля учитывалось, что участники в своих воспоминаниях изложили их из-за давности времени с неточной последовательностью по времени действия по дням. Встречающиеся несоответствия по времени, как правило, устранялись при личном общении, но во многих случаях такой возможности не было, и поэтому ряд ценных фактов соотносились приближенно к тем или иным дням событий, что должно быть устранено в дальнейших исследованиях.

Чтобы лучше представить обстановку, в которой воевали защитники Севастополя в последние дни обороны на подступах и у самой 35-й батареи в течение 1–2 июля 1942 года и в последующие дни, стоит обратиться к воспоминаниям одного из активных защитников города, члена группы Особого назначения ЧФ В. Е. Гурина, в которых очень точно подмечены многие особенности тех тяжелых дней, дополняющие отмеченное исследовании:

— на всей береговой кромке на глубину до 300 метров плотной массой от бухты Стрелецкой и до 35-й батареи был сосредоточен весь автотранспорт;

— над пропастью круч обрывистых скал были спущены вниз через 50–100 метров закрепленные веревочные канаты, по которым лазили бойцы на отдых, располагаясь на террасах и в углублениях берега моря;

— внизу у берега моря бойцы роют лунки для поступления в них соленой воды, которую они пьют, утоляя жажду. Пить таким способом слабо опресненную воду неприятно, но другого выхода нет;

— заняв на подступах к мысу Херсонес на открытой местности круговую оборону, бойцы укрепляют окопы, а в районе 35-й ложной батареи используется старый земляной оборонительный вал, но, к сожалению, наша оборона простреливается со всех сторон артиллерией противника, минометами, не говоря об авиации противника;

— раненых скопилось в Камышовой и Казачьей бухтах более 18 тыс. человек;

— у многих бойцов и командиров было трофейное оружие и боеприпасы к нему, немецкие рожковые автоматы, гранаты, фугасы шли в дело с нашим громким «ура»;

— авиация противника беспрерывно висела над нами, бомбя и сбрасывая агитационные листовки, в которых предлагалось прекратить бессмысленное сопротивление и сдаваться в плен, уничтожая евреев и комиссаров;

— несмотря на все трудности, бойцы упорно дрались и никто не проявлял трусости;

— из числа легкораненых и оставшихся без командиров бойцов ими и другими командирами были собраны отряды и направлены для осмотра и укрепления террас, на которых отдыхали бойцы и командиры;

— бойцы поднимались на оборону с воспаленными глазами, безразличные ко всему происходящему. Малодушные кончали жизнь — стрелялись, бросались с круч в пропасть, разбиваясь и калечась;

— сотни трупов были прибиты волнами к берегу моря, а так как убирать их было некуда, зловоние стояло в воздухе страшное [306].

После ухода с рейда 35-й батареи сторожевых катеров и тральщиков 2 июля 1942 года по инициативе старших командиров было принято решение организовать массовый прорыв обороны противника в направлении Ялтинского шоссе. Как это происходило, рассказывает участник прорыва начальник Особого отдела НКВД 142-й Отдельной стрелковой бригады И. М. Харченко:

«После того, как ночью прибыл корабль для эвакуации, на который с трудом попало немного смельчаков, была взорвана 35-я морская батарея. Надежды на спасение пропали. Выйдя на берег, заметили скопление бойцов и командиров человек триста. А когда приблизились, увидели, что выступает полковник. После уточнения оказалось, что это был начальник артиллерии 25-й Чапаевской дивизии полковник Гроссман. Перед отрядом добровольцев была поставлена задача: перед рассветом 2 июля сделать прорыв в сторону Балаклавы. Все понимали на что идут. Принимал участие в этом прорыве лично я, мой заместитель А. И. Зарва и другие работники отдела. Отряд численностью, примерно, в триста человек тихо продвигался к линии прорыва, а когда приблизились на расстояние человеческого голоса, то по сигналу зеленой ракеты двинулись вперед. Встреченный шквальным огнем пулеметов, минометов и артиллерии отряд понес большие потери. Погиб мой заместитель Зарва. Попав в большую воронку при беге, где лежал уже один раненый, мы несколько раз выглядывали из нее и при свете ракет было видно большое количество лежащих трупов на поле боя» [307].

В этой атаке участвовал один из организаторов этого прорыва член группы Особого назначения ЧФ В. Е. Гурин. Он подтверждает, что прорвать трехэшелонную оборону противника удалось немногим. Потеряв много бойцов, пришлось с боем отойти на старые позиции [308].

Еще 1 июля авиация противника стала бомбить расположенный вдоль берега автотранспорт, сбрасывая на него зажигательные бомбы. От горения автомашин вокруг все заволокло черным, удушливым дымом, и бойцы стали надевать противогазы, у кого они были, считая, что фашисты проводят газовую атаку.

Позже немецкие снайперы просачивались в район сгоревших автомашин и оттуда стали уничтожать наш командный состав. Старший лейтенант Г. Воловик подтверждает, что действительно на рассвете 2 июля после ухода катеров какой-то командир в плащ-палатке с орденом Ленина на груди призывал всех, у кого есть оружие и боеприпасы, присоединиться, чтобы пробиться в горы через Балаклаву [309].