Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси

И это явление не случайно. Жадность шляхты и тяжелое финансовое положение государства давили на торговлю, держали ее в оковах средневековья и способствовали ее постепенному падению. К этому вопросу нам придется еще вернуться.

Городская торговля находила себе сильного конкурента в почти освобожденной от пошлин шляхетской торговле.

Шляхта не платила пошлин за товар, за продажу своего производства, а равно безпошлинно ввозила иностранные товары «на свою потребу», причем потреба эта понималась широко. До некоторой степени можно судить об участии шляхты в торговле по сохранившимся от конца 16 в. сведениям о размере безмытного пропуска шляхетских товаров. В общем, шляхта ввозила и вывозила товаров в 5 раз меньше, нежели городское купечество. Но надо сделать поправку в том смысле, что шляхта платила пошлины за те же товары, которые ввозила сверх своей потребы. Все же указанное соотношение дает некоторое понятие об относительном масштабе той и другой торговли. Мало того, если взять таможенные округа, то оказывается, что там, где была более развита не шляхетская торговля, там доля шляхетских товаров была меньше. Напр., в Виленском и Минском районе шляхта провозила только 1/8 товаров, в Гродненском пятую. Напротив, в Витебском она провозила третью часть товаров.

Торговые транспорты шляхты особенно по вывозу отличаются более крупным масштабом. Напротив, городская торговля — в общем мелкая торговля. Она носит все характерные черты средневековья. Сам купец лично едет с товаром и за товаром; это купец — ремесленник (по характерному определению Зомбарта): даже такой крупный представитель торговли, совладелец гельды типографии, как Иван Мамонич на шести возах лично везет свой товар из Люблина. В торговле преобладает единоличный торговец, товариществ нет, кроме исключительно редких указаний.

Торговый оборот не мог быть быстрым вследствие трудности условий передвижений. Даже на переезд из Берестья в Люблин и обратно требовалось две недели. Из Берестья в Познань справлялись за три недели. Но Берестье лежало на краю государства. Купцы предпочитали зимнее передвижение, что объясняется и временем ярмарок, Люблинской, Познанской, Липецкой и тем, что провозили сравнительно легкий товар. Крупный купец проезжал зимой, а мелкий работал и летом. Некоторые из мелких купцов весьма интенсивно подвозили товары, появляясь, напр., на Берестейской таможне подряд несколько раз через каждые 2 недели.

Процесс скупки товаров был нелегкий. Чтобы собрать транспорт в 450 пар юфтей и в 500 с лишним других кож и мехов, т. е. всего на 2–3 воза, двое купцов скупали этот товар у десяти разных лиц, причем центром скупки было далекое Поднепровье — Могилев, Орша, Мстиславль, Быхов. Чтобы перебросить эту партию товара с Поднепровья в Слуцк, оттуда в Берестье и Люблин надо было участие многих лиц и, конечно, много времени.

Надо отметить, еще одно важное обстоятельство, что с белорусской стороны эта торговля была активной, т. е. именно сами белорусские купцы выезжали заграницу. Польские купцы редко появлялись в Берестье, еще реже приезжали купцы из балтийских портов.

В этой торговле кредит, по-видимому, играл очень малую роль. Форма письменного векселя была в малом употреблении. Только среди еврейских купцов чаще упоминается о заемных письмах. Акт займа просто объявлялся пред войтовским врядом. Трудно говорить о высоте процента. Он не упоминается в заявлениях, вероятно, потому, что «гостинец» или процент прикладывался к капиталу, подлежащему возврату. Процент, по-видимому, был низким. Займы отличались мелким масштабом. О трудности добывания денег в кредит можно судить по тому, как нелегко было государству в годы Ливонской войны находить деньги даже под залог великокняжеских добр.

В заключение хотелось бы бросить общий взгляд на характер торговли. Несомненно в ней, это мы видели, — принимало участие большое число пунктов городских и даже сельских. Даже число лиц, принимавших участие в торговле относительно не было малым. Достаточно сказать, что через Берестейскую таможню в 1583 г. за 4 м[еся]ца прошло около 200 купцов (в том числе и возвращавшихся из-за границы). Почти половина их приходится на берестейских купцов, которые впрочем появлялись на таможне по 2 и даже 3 раза. Но в Вильно из Люблина прошло 27 виленских купцов, в Минск 32 (некоторые с возвратом), в Слуцк 10, могилевских 5, в остальные города по 1–2. Для купцов дальних расстояний использование зимних путей означало годичный или полугодичный срок оборота товаров. Это количество представителей торгующих иноземным товаром может быть и не малое (надо помнить о других направлениях торговли, о коих не имеется таких цифровых данных), но дело в том, что масштаб каждого отдельного транспорта, а следовательно и всего торгового движения отличался весьма скромными размерами.

До половины 16 в. вывоз воска имел несомненно доминирующее значение в торговле. Можно с некоторой вероятностью учесть количество отпускаемого за границу через все таможни воска: оно равнялось 24–25 тысячам пудов, т. е. половине товарного поезда. Этим воском удовлетворялся спрос всей тогдашней Западной Европы, потому что московский воск еще не находил себе непосредственного сбыта.

Труднее дать общие итоги ввоза или вывоза. До нас дошли записи Берестейской мытной коморы за 4 мес[яца] 1583 г. (февраль-май). Эти месяцы охватывают подвоз товаров с ярмарок Люблина, Познани и Гнезна. Для дальних городов, как мы говорили, это означало годовой рейс. Данные о вывозе товаров будут совсем непоказательны, так как записи застают дальних купцов уже на обратном пути. Имеет некоторое показательное значение только экспорт близких к границе городов. Данные ввоза более характерны.

Извлекаем следующие важнейшие штрихи из нашего источника.

Прежде всего, заметим, что торговая мощность купцов различных городов не одинакова. Из Вильны за товарами в Польшу ездил крупный купец. Встречаются купцы, товары которых оценены в 200, 400 и даже 600 коп грошей, кроме сукон и вина, с которых бралась пошлина не по цене, а поштучно. Известный Иван Мамонич провез товару на 100 коп грошей и сверх того 174 постава сукна, что тоже надо оценить около пяти тысяч коп Могилевских купцов немного проехало через таможню, но тоже все довольно крупные купцы, затратившие капитал в 150–300 коп [грошей]. Среди пинских купцов мелькают несколько крупных, но дальше идет очень мелкий купец. Напр., многочисленные берестейские купцы ввозили, каждый в отдельности, на очень скромную сумму товаров, иногда на 10–15 коп [грошей]. Тоже можно сказать о купцах других городов.

По размеру ввоза на первом месте стоит Вильно, купцы которого ввезли товаров на 1/3 часть всей оцененной суммы и 1/3 часть всех сукон и почти 90 % вина, не говоря о солидном ввозе пряностей. За Вильно стоит Пинск, ввезший почти десятую часть всего оцененного деньгами товара и немного менее третьей части сукон. Рядом с ним стоит Могилев и уже значительно ниже Берестье, Минск и другие города. Берестье, напр., в 7 раз меньше ввозили товаров, оцененных деньгами, но в 20 раз меньше сукон, чем Вильно; Минск в 7 раз меньше ввозил товаров по денежной оценке и ничтожное количество сукон. В общем, за полгода ввезено на 9 800 коп, грошей разными товарами, полторы тысячи поставов сукна, 200 полукубков вина, 172 воза железа, около 7 п[удов] пряностей и пр. Стоимость всего этого определить трудно. Но путем довольно приблизительных вычислений, можно предположить, что годовая ценность товаров, оцененных таможней в деньгах и ценность ввезенных сукон выражалась, приблизительно, в 1.200.000 пуд[ов] ржи. Это, конечно, приблизительная цифра, все же близкая к действительности.