Митрофан Довнар-Запольский - История Беларуси

Наши сведения о ввозе по другим таможням значительно слабее.

Сохранилась за целый год таможенная книга по Витебской таможне за 1605 г. Витебск лежал на перепутьи. Через него проходили не только товары, направленные в сам город или из города в Ригу, но его таможня отмечала транспортный товар, направлявшийся из пределов Москвы в Ригу, Могилев, Вильну. Перевод на какую-нибудь определенную единицу всех прошедших через Витебск товаров является делом невозможным. Поэтому приходится судить грубо о количестве товара по средствам передвижения.

В общем, это период упадка собственно витебской торговли. Поэтому неудивительно, что в самый город вошло относительно немного товаров на 36 подводах, 2 стругах, 2 полустругах и 5 лодках, притом преимущественно базарного товара (мед, рыба) и реже отпускного (пенька, кожи). Город Витебск отпустил 42 подводы, 3 лодки, 1 струг и 1 полуструг в разные города. Среди этого отпуска довольно много кожевенного товара пошло в Минск. Кроме того, через Витебск в Ригу и Полоцк прошел крупный товар, в том числе и панский (по-видимому, не весь учтен таможней): 43 струга, 7 плотов, 2 лодки и 3 подводы с лесными товарами, кожевенным товаром, пенькой, льняным и конопляным семенем, с хлебным зерном. Это и есть настоящий заграничный отпуск Витебской округи. Размер его, как мы видим, довольно скромный. Но сверх того Витебская таможня пропустила значительную партию московского товара из гор[ода] Белого: 16 струг, 2 полуструга и 14 подвод. Это все кожевенный товар, частью меховой и московские изделия — рукавицы, полотно, сермяги, мыло. Наконец, записи Витебской таможни свидетельствуют о том, что Могилев являлся крупным складочным пунктом кожевенного товара, частью мехового, 25 подвод этого товара прошло в Могилев. Меха простые, частью московские, частью, очевидно, белорусские (волки, выдры, куницы). Скопление мехового товара в Могилеве наводит на мысль, что там его подвергали выделке и подготовке для заграничного экспорта. В Вильну, как и в Минск, шел преимущественно кожевенный товар (26 подвод, 1 струг, 2 полуструга, 2 лодки). По Ковенской таможне имеется отрывок таможенной книги за апрель-май конца 16 в. Панский товар не регистрировался на таможне. Поэтому главного вывоза определить нельзя, а в Королевец шли, главным образом, хлеб и лес. Остальной 2-х месячный вывоз грубых товаров можно было забрать в один товарный поезд. Ввоз давал, главным образом, соль, которой ввезено не менее 70.000 пудов за два весенних месяца.

За последующую эпоху наши сведения о вывозе также не отличаются богатством и точностью. Знаем, что гданьская торговля, обслуживавшая, главным образом, Польшу, еще поддерживала значительный отпуск хлеба до половины 17 в., но затем начинается быстрое ее падение. Уже в начале 18 в. отпуск Гданьска, по данным, сообщаемым Корзоном, иногда падает на 2–3 тысячи лаштов в год, т. е. в 50–60 раз меньше отпуска половины 17 в. Впрочем, к половине 18 в. его отпуск поднялся, не доходя, однако, иногда до периода цветущего состояния гданьской торговли. Через Королевец в 1750–1780 гг. в среднем проходило около 17.000 лаштов четырех важнейших хлебов. Отпуск Королевца этой эпохи вдвое меньше одновременного отпуска Гданьска. Но, конечно, в этом отпуске решительное преобладание было на стороне Белоруссии и Литвы. Если судить по сохранившимся данным от 1792 г., то доля в этом отпуске Литвы и Белоруссии составляла, приблизительно, 3 % общего вывоза. Но центральная и восточная Белоруссия вывозили свои товары еще через Либаву и Ригу. По мнению Корзона, Литва и Белоруссия вывозили через эти порты в общем на 14–19 млн. польских злотых, в том числе на 3–4 млн. злотых польских хлеба, т. е. около 11.000 лаштов.

Эти миллионы еще ничего не говорят. Отчетливее будет, если мы проделаем несколько арифметических упражнений и скажем, что применительно к средним (очень неровным) виленским ценам ржи 1780-х годов весь вывоз, в переводе на рожь, по цене соответствовал 25–50 млн. пуд[ов] ржи.

Это очень приблизительный расчет. Во всяком случае ясно, что в вывозе начинает преобладать не хлебный продукт, но лен, конопля, пакля. Отпуск лесных товаров, скота и кож не играл уже большой роли.

Мало того, отпуск в сильной мере изменил свой характер, сравнительно с 16 в. в том смысле, что там мы видели попытки и сравнительно довольно значительные к вывозу некоторых, правда, грубых, но все же обработанных изделий, кожаных, нитяных и пр. Теперь эти предметы совсем исчезают и из числа предметов отпуска, если не считать некоторых обработанных изделий не местного происхождения, переправляемых в пределы России. Это значит, что зарождающиеся в 16 в. некоторые отрасли местной промышленности с течением времени пали, не получив развития.

Масштаб городских поселений весьма хорошо характеризовал бы торговлю, если бы о нем у нас было больше сведений. Городов и местечек было много. На всей территории Литовско-Русского государства можно насчитать около 112 городов и местечек, из них приблизительно 40 в центре и западной Белоруссии и 16 в Поднепровьи. Но в этом счете нет частновладельческих городов и местечек, из которых некоторые отличались по тому времени немалым размером, напр., Слуцк, Несвиж и др. Но среди господарских местечек была масса мелких землевладельческих поселений. Многочисленные частновладельческие местечки нисходили иногда до 10–15 мещанских дворов. Строго определенного понятия городского поселения не было, за исключением крупных городских центров, оставшихся таковыми и поныне. К сожалению, наши источники бедны указаниями о количестве городского населения. Но вот несколько данных. В половине 16 в. Полоцк имел около 11/2 тыс. дворов, Берестье — около тысячи с небольшим дворов, Пинск и Гродно по 700 с небольшим. В Могилеве 17 в. считалось 500 домов. Такие полуземледельческие города, как Брянск и Сураж — почти по 400, Мозырь около 150. Небезынтересно сравнение с западно-европейскими средневековыми городами, но только надо помнить, что даже Пинск и Берестье заключали в себе некоторое количество земледельческого и полуземледельческого населения, чем наши города и отличаются от западных. Не вдаваясь в рассмотрение вопроса о том, какова населенность городского двора (в 16 в. во всяком случае преобладали сложные семьи), можно указать на то, что даже Полоцк в 16 в. был более, чем вдвое менее населен, чем такие города 15 в. как Любек, Аугсбург. Может быть, он подходил к Франкфурту на Майне (около 7-10 тыс.) или Реймсу (101/2 т[ыс]. А между тем и на Западе население средневековых городов было невелико.

Мы мало знаем о внешности тогдашнего города. Ян Красинский в своем описании Польши считает, что Вильна господствует над всеми другими городами Белоруссии и Литвы красотою построек и населенностью, но, однако, этот город уступает другим северным городам Европы. В этом городе, по его словам, был обширный рынок, предлагающий множество предметов для продажи. Но эта похвала внешности столицы, конечно, не относится к другим городам, ибо природа украшает Вильну.