Михаил Геллер - Утопия у власти

Наконец, причина стабильности режима — нужда в нем Запада для сохранения в мире равновесия сил, в его западном понимании.

И все же Прошлое, Настоящее и Будущее связано с Человеком.

Будущее Советского Союза и будущее человечества во многом зависит от удачи или неудачи процесса «советизации» человека. Обитатели утопии, изображенной Замятиным в романе «Мы» счастливы, но процесс полной «советизации», окончательного их превращения в винтики государственной машины, завершается после небольшой операции в мозгу.

История Советского Союза — это история общества и государства, порабощенных партией, это история государства, поработившего общество, это история партии, овладевшей государством для создания такого типа человека, который позволил бы ей вечно сохранять Власть, это история Сопротивления Человека.

Успехи системы очевидны. Но история не остановилась. Память о прошлом позволяет сохранить надежду.

1982 г.

Явился муж судеб

Большой Брат не может умереть.

Один за другим умирают три генеральных секретаря: в ноябре 1982 г. — Брежнев, в феврале 1984 г. — Андропов, в марте 1985 г. — Черненко. Невозможно придумать более красноречивого свидетельства глубочайшего кризиса, переживаемого системой. Жизненно необходим был новый Вождь, демонстрирующий, что восковые фигуры умирающих стариков, украшавшие трибуны съездов и телевизионные экраны, не означают конца первого в мире социалистического государства и последней империи XX века Интенсивность ожидания — уже после первой смерти — объясняет прием, оказанный Юрию Андропову. Появление во главе СССР человека, который 15 лет руководил самой могучей тайной полицией в истории, организатора жестоких репрессий, подозреваемого в создании мирового террористического интернационала, вызвало всеобщий восторг, причем особенно горячий на Западе. Редкие голоса предупреждения или критики заглушались могучим хором похвал.

Андропов быстро умер, но надежда продолжала жить. В напряжении оставались чувства, возбужденные предтечей, работала, на холостых оборотах, ожидая сигнала, пропагандистская машина. Приход Спасителя был неизбежен. Он явился.

Первая биография Михаила Горбачева вышла в свет в Нью-Йорке в день его избрания генеральным секретарем ЦК. За ней, с нарастающей быстротой, последовали другие: их писали журналисты (немецкий, индусский, французский), биолог, социолог и т. д. Книги под неизменным заголовком «Горбачев» выходили в Гамбурге, Лондоне, Париже, Дели и других городах мира. Только Александр Зиновьев, задумавшись над феноменом, назвал свое эссе «Горбачевизм, или силы иллюзии» . Биографы располагали очень скудными источниками, необычайно бедными данными, обычно теми же самыми, что у всех других. Как правило, тон был благожелательным, естественным для жизнеописания Спасителя.

Удивительная оперативность биографов — результат журналистского подхода к сюжету. Авторы «Горбачева» выделяли, в первую очередь, элементы «новизны»: молодость нового генерального секретаря, а в связи с этим все положительные качества свежего взгляда на мир, первые инициативы, пробуждавшие большие ожидания, коммуникативность и т. п. Журналистский подход определяет, естественно, характер бесчисленных газетных и журнальных статей и комментариев, посвященных Горбачеву. Поставщики «новостей», журналисты сообщают только о том, что произошло сегодня, без учета прошлого, которое нередко меняет смысл сегодняшних событий.

Возможен и другой подход к феномену «Горбачев» — исторический. Меняя точку зрения, он позволяет увидеть минувшие пять лет в ракурсе 70 лет советской истории. К трехлетию горбачевского правления было зарегистрировано 12 его биографий. Первая биография Сталина была написана в 1931 г., через 9 лет после его избрания генеральным секретарем. Разрыв объясняется не тем, что жизнь и деятельность «чудесного грузина», как выражался Ленин, была менее интересной или значительной, чем деятельность и жизнь выпускника юридического факультета МГУ: в 1931 г. Советский Союз интересовал мир бесконечно меньше, чем в 1985.

Михаил Горбачев представляет интерес и сам по себе. Но прежде всего он важен, как — седьмой секретарь. С чисто формальной точки зрения этот порядковый номер может оспариваться: Ленин не был секретарем. В партии он был всего лишь одним из членов Центрального комитета, в котором секретари выполняли канцелярские функции. Создатель партии — Ленин не нуждался в официальном партийном титуле. Сталину, выбранному на новую должность генерального секретаря, принадлежит честь превращения функции, которая, по мысли Ленина, состояла только в надзоре за деятельностью младших секретарей, в символ Вождя партии и государства. Через несколько лет после избрания Сталина остроумец Карл Радек заметил, что история человечества, которая раньше делилась на две стадии, теперь делится на три: матриархат, патриархат, секретариат.

«Секретарелогия» — слово неизящное, но наука эта только рождается (потом ей найдется другое название). Это понятно: за первые 65 лет советской истории — с октября 17-го по ноябрь 82-го — сменилось всего четыре «секретаря». Материал — недостаточный для создания науки. Внезапно наступило ускорение: за два с половиной года в кресле генерального секретаря сменилось три обитателя. К власти пришел — Седьмой.

Пять лет — слишком малый срок для ответа на вопросы, которые задаются архитектору «перестройки», слишком малое время, чтобы судить об успехе или неудаче Михаила Горбачева. Пять лет, однако, — достаточный срок для того, чтобы выявить черты сходства в поведении всех «секретарей», носителей высшей власти в советском государстве, чтобы проследить аналогии и различия в их подходе к кризису, который неизменно ожидал каждого после избрания. Впечатление deja vu не обманывает. Первородный грех советской политической машины, построенной Лениным, — умышленная неясность в определении высшей власти. Первая советская конституция — 1918 г. — говорила одновременно о Всероссийском съезде советов, о местных советах и диктатуре пролетариата. Главный комментатор конституции Ленин подчеркивал необходимость диктатуры партии и единоличной власти, «так или иначе, но беспрекословное подчинение единой воле...».

Для вождя революции не было сомнений относительно того, чьей воле необходимо беспрекословно подчиняться. Он взял себе пост председателя Совета народных комиссаров, т. е. возглавил правительство. Партию же Ленин возглавлял по праву отцовства; он придумал ее, сотворил по своему образу и подобию. И ему не было необходимости занимать в партийной иерархии особое место: он — просто член ЦК, с 1919 г. член Политбюро. Соперников у Ленина не было. Когда Сталин, избранный в 1922 г. генеральным секретарем по предложению Ленина, отвергнувшего другую кандидатуру (И. Н. Смирнова), начал свое «восхождение», понадобилось немало времени, прежде чем он реализовал всю власть, которую потенциально давал этот пост.