Михаил Геллер - Утопия у власти

Постановление ЦК от 25.10.1988 г. признало поражение. Удивительным образом словарь постановления чрезвычайно напоминает лексикон знаменитой статьи Сталина «Головокружение от успехов», опубликованной в «Правде» 2 марта 1930 г. Нельзя, конечно, сравнивать два события: коллективизацию с ее миллионами жертв, самую страшную главу советской истории, одну из наиболее трагических в русской истории, и эпизод горбачевских реформ. Но можно сравнить технику реализации проекта, механизм принятия решения и признания поражения.

Статья Сталина и Постановление начинаются констатацией успеха. Который через словцо «однако» превращается в неудачу. «Однако, — говорит Постановление, — радикальных перемен еще не достигнуто». Причина — «запретительные, волевые методы, перехлесты, забегание вперед. Объявление целых районов и городов «зонами трезвости» без учета мнения общественности...» Этими же причинами объяснял Сталин возникшие трудности с коллективизацией: «Нарушение принципа добровольности», забегание вперед, «чиновничье декретирование».

«Волевое» решение Горбачева избавить советского человека от порока пьянства оказалось, как очень скоро выяснилось, ошибкой экономической, социальной, психологической и, в результате, политической. Трудности с приобретением алкоголя в государственных магазинах и резкое повышение цены вызвало взрыв народной смекалки. Опровергнув утверждения советологов о пассивности и отсутствии инициативы, граждане Советского Союза приступили к изготовлению самогона. В начале 30-х годов герой «Золотого теленка» Остап Бендер, встретив на дороге американских туристов, страдавших от «закона» в США и искавших рецепт самогона в СССР, предложил им 150 способов его производства — картофельного, пшеничного, абрикосового, ячменного, из тутовых ягод, из гречневой каши и даже из обыкновенной табуретки. В 80-е годы советские люди выбрали в качестве предпочтительного сырья для самогона — сахар. Естественно — он исчез из продажи. Ко всем прочим дефицитам прибавилось отсутствие сахара. Советский Союз вышел победителем из войны. 44 года спустя ввели карточки. С 1 мая 1989 г. карточки на сахар ввели в Москве. Как бы специально был выбран не только праздничный, но и юбилейный день. 2 мая 1945 г. советские войска подняли красный флаг на Рейхстаге. По подсчетам экспертов, в 1987 г. для изготовления самогона было истрачено около 1,4 млн. тонн сахара, или годовой бюджет его потребления Украиной, где проживает 50 млн. человек.

В первых победных коммюнике говорилось об исчезновении пьяных с улиц советских городов, о сокращении пьянства на предприятиях, об уменьшении числа преступлений, связанных с алкоголем. Очень скоро стало очевидным, что, уйдя с улицы, пьянство пришло в дома. Министерство внутренних дел СССР констатировало в 1988 г.: «...более двух третей тяжких преступлений на основе пьянства совершено в квартирах и общежитиях...». Преступность по-прежнему возрастала, но, как выражается генерал-лейтенант Милиции А. Логвинов, «переместилась в семейно-бытовую сферу». Он же приводит выразительную статистику «привлечения к уголовной ответственности за самогоноварение»: 1985 г. — более 80 тыс., 1986 — 150 тыс., 1987 — 397 тыс., первые два месяца 1988 г. — более 120 тысяч. По подсчетам академика А. Аганбегяна, ежегодный ущерб государству в результате антиалкогольной кампании составлял 10 млрд. рублей. Побочным результатом роста самогоноварения и возникновения нового источника обогащения стало расширение деятельности советской мафии. Советские специалисты по борьбе с организованной преступностью предупреждают, что «сухой закон» в СССР может дать результаты, подобные тем, какие он дал в США, неслыханно обогатив мафию.

Психологическая ошибка «антиалкогольной кампании» заключалась в том, что необходимая борьба с бичом алкоголизма была воспринята населением как удар власти: ничего не дав населению, Горбачев отнял у него «великого утешителя» — водку.

Стахановское движение... войдет в историю нашего социалистического строительства как одна из самых славных ее страниц.

Славной страницей вошло в летопись Страны Советов стахановское движение.

В ночь с 30 на 31 августа 1935 г. шахтер Алексей Стаханов вырубил за смену 102 тонны угля при норме 7 тонн. 19 сентября он устанавливает новый рекорд — 227 тонн за смену. Рождается движение за увеличение производительности труда и резкое повышение норм. В сентябре 1985 г. Михаил Горбачев выступает с речью о «немеркнущих традициях трудового подвига» на встрече в ЦК с ветеранами — героями труда.

Новый генеральный секретарь еще совсем недавно, лишь несколько месяцев назад, пришел к рулю советского корабля. Он, несмотря на позднейшие заверения, не знает, что делать, как прыгать через пропасть кризиса. Он ищет лозунги. Одно из его первых больших выступлений озаглавлено: «Инициатива, организованность, эффективность». Потом эту триаду заменит: «Гласность, перестройка, ускорение». Он ищет испытанные рецепты. И находит их прежде всего у Сталина. Речь Горбачева о «немеркнущих традициях» широко использует лексику и аргументацию сталинской речи на первом всесоюзном совещании стахановцев 17 ноября 1935 г. Горбачев начинает похвалой движению, «которое воплотило доблесть, честь и геройство рабочего человека». Это буквальное повторение знаменитых сталинских слов: «Труд в СССР есть дело чести, дело славы, доблести и геройства». Эти слова украшали ворота лагерей, которые со дня их рождения в 1918 г. считались «школой труда». Сталин объясняет: «Стахановское движение развилось не в порядке постепенности, а в порядке взрыва, прорвавшего какую-то плотину». Горбачев объясняет: «Стахановское движение отразило то новое отношение к труду, которое Максим Горький назвал огненным взрывом могучей энергии». Максим Горький — в данном случае псевдоним Сталина. Горбачев констатирует: «Стахановец», «по-стахановски» — это символ инициативы, символ борьбы за все передовое, против устаревшего, отжившего». Этим стахановское движение нравилось и Сталину: «Это движение ломает старые взгляды на технику, ломает старые технические нормы...»

Сравнительное цитирование можно продолжать долго. Для Горбачева главное в сталинском рецепте — стахановском движении — была, как ему казалось в 1985 г., возможность пробуждения инициативы и резкого повышения производительности труда. Разве Сталин не говорил, что стахановское движение «представляет собой образец той высокой производительности труда, которую может дать только социализм и чего не может дать капитализм»? Началась кампания. «Литературная газета» печатает стихи Екатерины Шевелевой: «Пришло ваше время — рабочих таких, как Стаханов». Акция быстро захлебывается. Очень скоро становится ясно, что время — не то. «Стахановское движение, — восторженно вспоминает Горбачев, — родилось в незабываемое время. Молодое Советское государство, буквально обгоняя время, стремительными темпами осуществляло индустриализацию». Пройдет несколько лет, прежде чем Горбачев внесет коррективы в оценку «незабываемого времени» и неохотно, сквозь зубы, признает, что «стремительные темпы» были чреваты жертвами. Стахановское движение было феноменом юношеской эпохи становления тоталитарного государства: энтузиазм, нередко подлинный, пробуждался и поддерживался жесточайшим террором. Не было совпадением — «подвиг» Стаханова в августе-сентябре 1935 г. и начало «большого террора» в декабре 1934 г. Горбачев знает, что нужно: «Нужно строго взыскивать с тех, кто работает, как говорится, через пень-колоду, нарушает трудовую и технологическую дисциплину, „гонит“ брак». Он считает справедливым применять «более действенные правовые, материальные, административные и иные меры против тех, кто не хочет добросовестно трудиться». Но меры сталинского типа не входят в стратегию Горбачева. Сталину было просто. «Нам пришлось, — рассказывал он на совещании стахановцев о противниках движения, — дать этим уважаемым людям слегка в зубы...» Горбачев на это не идет, ограничиваясь предупреждениями. Без репрессий, важнейшей составной части стахановского движения, организовать его не удается.