Юрий Семенов - Философия истории

Идея прогресса человечества присутствует в трудах целого ряда древнегреческих философов. В частности, она обнаруживается у Демокрита (ок. 460 — 370 до н.э.), по мнению которого первые люди вели грубую и звериную жизнь, питаясь естественными кормами земли и случайными плодами деревьев. Составить более четкое представление о взглядах Демокрита по этому вопросу трудно, ибо ни одно его произведение до нас не дошло. В нашем распоряжении лишь разрозненные фрагменты (русск. переводы: Демокрит в его фрагментах и свидетельствах древности. М., 1935; С.Я.Лурье. Демокрит. Тексты. Перевод. Исследования. Л., 1970).

Более конкретными были представления одного из учеников Аристотеля — Дикеарха (350 — 290 до н.э.), который выдвинул идею развития форм человеческого хозяйства от охоты и собирательства через скотоводство к земледелию. Об этом свидетельствует римский писатель и ученый Марк Теренций Варрон (116 — 27 до н.э.) в своем труде «Сельское хозяйство» (русск. перевод: М.-Л. 1963), в котором он целиком присоединяется к мнению Дикеарха.

В достаточно четкой форме идея прогрессивного развития человечества присутствует в поэме последователя Демокрита и Эпикура римского философа Тита Лукреция Кара (ок. 99 — 55 до н.э.) «О природе вещей» (русск. перевод: Т. 1—2. М., 1946 — 1947; М., 1958). Трудно сказать, что из изложенного в поэме принадлежит самому Лукрецию, а что заимствованно им из работ Демокрита и Эпикура. Во всяком случае в ней говорится и о первоначальном зверином состоянии человечества, и о том, как люди выходили из него.

По Лукрецию, люди вначале занимались собирательством и охотой и лишь затем перешли к скотоводству и земледелию. Говорит он и об освоении ими огня. Как пишет Лукреций, сначала люди использовали орудия из дерева и камня, затем открыли медь и только вслед за этим — железо. Здесь отчетливо прослеживаются контуры будущей археологической периодизации, в которой в качестве стадий развития человечества выступают каменный, меднокаменный, бронзовый и железный.века.

Все это были замечательные догадки, но к современной им исторической науке они прямого отношения не имели. Она возникла как наука лишь о писаной истории человечества, т.е. об истории одних только классовых, цивилизованных обществ. Предшествующий период истории человечества находился вне ее поля зрения. И так обстояло дело на протяжении очень длительного времени. Наука о неписаной истории человечества, т.е. истории первобытного и предклассового общества, возникла, во всяком случае, не раньше второй половины XIX в.

Поэтому попытки усмотреть во всех изложенных выше взглядах, начиная с Гесиода и кончая Лукрецием, подлинное понимание истории как процесса и настоящую ее периодизацию лишены основания. Выявление реальных, а не фантастических движущих сил истории и создание научной ее периодизации предполагало выявление общего и повторяющегося в истории. А по этой линии античные мыслители продвинулись не очень далеко, хотя кое-что ими все же было сделано.

В отличие от Древнего Востока, в античной Греции существовало многообразие форм государственного устройства, для обозначения которых стихийно возникали различного рода термины. Все это дало основу для создания выдающимся древнегреческим философом Платоном (427 — 347 до н.э.) типологии форм государственного устройства, которая была одновременно и косвенной типологией социально-исторических организмов. Он несколько раз видоизменял ее. В одном из произведений, относящихся к самому позднему периоду его творчества, — диалоге «Политик» (русск. перевод: Соч. в 3-х т. Т. 3. Ч. 2. М., 1972) он выделяет правление одного (монархию), двумя разновидностями которого являются царская власть и тирания, правление немногих, подразделяющееся на аристократию и олигархию, и правление большинства — демократию.

В последующем типология форм государственного устройства разрабатывалась другим великим греческим мыслителем Аристотелем (384 — 322 до н.э.), который помимо всего прочего был и крупным историком. Его перу принадлежит такой выдающийся исторический труд, как «Афинская полития» (русск. перевод: М.-Л., 1936; М., 1995; 1997). В книге «Политика» (русск. перевод: Соч. в 4-х т. Т. 4. М., 1983; 1997) Аристотель выделил три правильные формы государственного устройства и три неправильные. К правильным он отнес царскую власть, аристократию и политию, к неправильным — тиранию, олигархию и демократию.

Еще меньше продвинулись античные мыслители по пути поисков повторяющегося в истории. Хотя в литературе часто утверждается, что в античной историографии чуть ли не господствовала теория исторического круговорота, согласиться с этим вряд ли возможно. Конечно, идея циклизма в античной мысли присутствовала. Но она, как правило, относилась к миру в целом, к космосу. К истории она почти не применялась, хотя основания для этого были: на глазах историков возникали, расцветали и гибли державы.

Если говорить о собственно исторической науке, то идею круговорота можно усмотреть лишь в созданной выдающимся греческим историком Полибием (ок. 200 — 120 до н.э.) схеме эволюции форм государственного устройства. В шестой книге его «Всеобщей истории» (русск. перевод: Т. 2. СПб., 1995) рисуется такая картина. Первоначальной формой государственного устройства была царская власть. Она уступает место тирании, которая сменяется аристократией. Аристократия перерождается в олигархию, которая рушится в результате выступления народа, учреждающего демократию. Демократия вырождается в охлократию, которая делает неизбежным установление единоличной власти. А затем все идет по новому кругу.

В результате того, что греческие мыслители не слишком далеко продвинулись в поисках общего и повторяющегося в истории, подлинная периодизация всемирно-исторического процесса в античной мире так и не возникла. Но в античной науке на смену трудам, в которых исследовались те или иные крупные исторические события, все в большей степени стали приходить работы, в которых воссоздавались истории социоисторических организмов, а затем и история всех известных античным историкам обществ вместе взятых — «всеобщие истории».

Все это вызвало нужду в хотя бы какой-то периодизации, если и не всемирной, то во всяком случае выходящей за пределы истории не только одного социоисторического организма, но и средиземноморской их системы. Так как подлинная периодизации «всеобщей истории» в античном мире так и не возникла, то в какой-то мере ее роль со временем стала играть концепция «четырех мировых монархий», оформившаяся в III в. до н.э.