Олег Ивик - История человеческих жертвоприношений

Не оставались в стороне от священного брака и другие вавилонянки. Они тоже должны были принести в жертву свое тело, а по некоторым сведениям — и свою невинность. Этот обычай (называя Иштар именем греческой богини Афродиты) в пятом веке до н. э. описывал знаменитый историк Геродот:

«Самый же позорный обычай у вавилонян вот какой. Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться за деньги чужестранцу. Многие женщины, гордясь своим богатством, считают недостойным смешиваться с толпой остальных женщин. Они приезжают в закрытых повозках в сопровождении множества слуг и останавливаются около святилища. Большинство же женщин поступает вот как: в священном участке Афродиты сидит множество женщин с повязками из веревочных жгутов на голове. Одни из них приходят, другие уходят. Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих женщин. По этим-то проходам ходят чужеземцы и выбирают себе женщин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол деньги и не соединится с ней за пределами священного участка. Бросив женщине деньги, он должен только сказать: „Призываю тебя на служение богине Милитте!“ Милиттой же ассирийцы называют Афродиту. Плата может быть сколь угодно малой. Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком, кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг богине, она уходит домой, и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ею вторично. Красавицы и статные девушки скоро уходят домой, а безобразным приходится долго ждать, пока они смогут выполнить обычай. И действительно, иные должны оставаться в святилище даже по три-четыре года. Подобный этому обычай существует также в некоторых местах на Кипре».

Правда, сегодня историки считают, что Геродот кое-что перепутал: священный брак был не только обязанностью, но и привилегией, которой пользовались девушки-жрицы из наиболее знатных семей. И этим подчеркивается тот факт, что жрицы не просто зарабатывали деньги на содержание храма (их родители могли бы и сами сделать необходимый взнос) — они отдавали свое тело и свою невинность в жертву божеству.

Интересно, что боги Вавилона, не требуя человеческих жертвоприношений, убивали себе подобных, в том числе в сакральных целях. Космогоническая поэма «Энума элиш» рассказывает, в числе прочего, о том, как бог Мардук убил богиню Тиамат-оплощение мирового хаоса — и сотворил из нее небо и землю:

Потом Мардук задумал создать людей, но для этого требовалась живая кровь. И вновь было решено принести в жертву общему делу одного из богов:

В качестве жертвы был избран злокозненный бог Кингу, муж Тиамат, из крови которого премудрому богу Эйе и предстояло создать людей:

Самим же людям, согласно поэме, были предписаны только бескровные «великие хлебные приношенья»:

Единственным человеком, которому в Вавилоне могла угрожать ритуальная смерть, был, как это ни удивительно, сам царь — может быть, потому, что он в отличие от остальных людей обладал божественными функциями. Возможно, что в незапамятные времена в Месопотамии на празднике Нового года и впрямь убивали царей, когда они старели и их сакральная сила уменьшалась, — такой обычай существовал у многих народов. Кроме того, царь считался символически ответственным за все грехи и бедствия подданных, каковые грехи и должен был смыть своей кровью. Но к тому времени, о котором сохранились письменные свидетельства, в Вавилоне возникла традиция, согласно которой царь на праздновании Нового года становился на колени перед верховным жрецом, отдавал ему знаки своей власти и клялся, что ничем не согрешил против государства. В ответ жрец бил царя по щеке и дергал за уши, каковым ритуалом и заменялась возможная казнь правителя. После этого царю надлежало заплакать: это означало, что Мардук поверил клятве и разрешил царю остаться в живых и сохранить власть.

Впрочем, таким образом можно было отвести от царя необходимость только ритуальной смерти. Если же ему, согласно предсказаниям, грозила смерть настоящая, царя временно смещали с престола и вместо него «короновали» преступника или раба, на которого и должна была обрушиться кара судьбы. Если судьба с таковой карой медлила, вавилоняне брали функции Провидения на себя. Например, если царю предсказывали смерть через сто дней после его вступления на престол, то на сотый день «подменного царя» казнили, и все возвращалось на круги своя. Однажды такая практика привела к неожиданному результату: в начале второго тысячелетия до н. э. царь города Исин — Эрраимитти в качестве «подменного царя» посадил на престол садовника по имени Эллильбани. Но хитрость не помогла — Эрраимитти умер, объевшись горячей кашей. После чего Эллильбани, которого теперь не было смысла приносить в жертву судьбе и который был как-никак царем, хотя и «подменным», остался на троне.

Позднее, когда Вавилон, начиная с 539 года до н. э., находился под властью персов, здесь существовал обычай, чрезвычайно близкий к древним обычаям вавилонян: ритуальная казнь «подменного», теперь уже персидского, царя по завершении ежегодного праздника Сакеи. В течение пяти праздничных дней рабы и господа Вавилона менялись местами, а во главе государства становился приговоренный к смерти преступник, который объявлялся «царем». Роль его была не только символической, он получал и вполне реальные права, например, право сожительствовать с женами своего «предшественника», который должен был покорно терпеть нового владыку в собственном гареме. Но в последний день праздника «царя» торжественно казнили. После чего на престоле появлялся прежний царь, символизируя обновление власти и вечное воскрешение жизни. Персы-зороастрийцы верили в воскресение праведников по завершении Последнего суда. У них эта жертва могла из земледельческого обряда ежегодного обновления природы стать символом того окончательного воскресения, которое ожидало людей после грядущей победы сил добра над воинством зла.