Лидия Винничук - Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима

Научные интересы Галена были весьма обширны: в своих медицинских трактатах, которых насчитывается более сотни, он касается анатомии и физиологии, гигиены и диететики, патологии и других областей медицины. Он-то и практиковал в широких масштабах препарирование обезьян, чтобы лучше познать строение человеческого тела.

Обычно врачи были в то же время и аптекарями, так как аптек, собственно, еще не было. По-прежнему было в ходу лечение травами, применялись различные мази, лекарства в форме пилюль. Поскольку врачи назначали также лечебные процедуры, необходимы были помощники, например массажисты — древние родоначальники будущих ассистентов, фельдшеров. Постепенно складывалась четкая специализация: были хирурги, окулисты, ларингологи, специалисты по внутренним болезням, по женским болезням и т. п. Кроме того, многие врачи были связаны с определенной сферой деятельности: спортивные врачи, лекари гладиаторов или пожарных, готовые оказать помощь при ранениях и травмах. Женщины не были отстранены от занятий медициной, но они были главным образом акушерками.

В эпоху принципата Августа были заложены основы организации медицинской службы и в римской армии. Врачи следили за питанием и гигиеной воинов, за условиями их жизни, особенно когда те находились в постоянных замкнутых и огороженных лагерях. В такие места римляне стремились при помощи акведуков, в строительстве которых у них был большой опыт, провести питьевую воду из источников, рек и ручьев. Лагерь имел баню с горячей и холодной водой и хорошую систему очистки отхожих мест водой с выносом нечистот далеко за пределы лагеря. В обязанности армейского лекаря входило оказание помощи больным, принятие профилактических мер, а также отбор рекрутов для несения воинской службы во флоте, причем принимались во внимание как физические, так и психические особенности будущих моряков. По мнению Цельса, врачи в римской армии гораздо лучше разбирались в анатомии и вообще в медицине, чем те, кто имел частную практику. Медицинская служба в армии была тщательно организована: врач имел много помощников — санитаров, а среди самих врачей существовала четкая специализация: один отвечал за лекарства, другой — за процедуры, третий ухаживал за выздоравливающими и т. д. При императоре Марке Аврелии медицинская служба в армии установила для себя особую эмблему — кубок и змею Асклепия, который по-прежнему был богом-покровителем врачевания.

Немало усилий прилагали античные медики в борьбе с малярией, эпилепсией, лишаями: здесь методы лечения были самыми разнообразными. Специалистов же по детским болезням, педиатров, практически не было — дело ограничивалось советами акушерам и рекомендациями по уходу за младенцем. Так, мы помним, как решительно отстаивали греческие и римские врачи идею, что кормить ребенка грудью должна родная мать, искусственное же кормление считалось недопустимым. Вместе с тем врачам, как, например, Сорану, приходилось идти в этих вопросах на уступки, считаясь с широко распространившимся в зажиточных семьях обычаем передавать новорожденных в руки кормилицы. Достаточно вспомнить, однако, как непримиримо суров к женщинам, отказывающимся кормить грудью собственного ребенка, был философ Фаворин, о котором рассказывает Авл Геллий (Аттические ночи, XII, 1). Навестив одного из своих учеников и узнав, что у него родился сын, философ выразил надежду, что молодая мать сама будет вскармливать своего младенца. Когда же та не пожелала этого делать, Фаворин гневно обрушился на нее с упреками в том, что та больше заботится о своей красоте, чем о здоровье ребенка. Выдвигая многочисленные и отчасти уже упоминавшиеся нами прежде аргументы против передачи новорожденных кормилицам, философ ссылается и на тогдашние медицинские представления: организм, сформировавшийся в питательной среде материнского лона, должен и дальше поддерживать себя живительными соками, исходящими из той же среды в виде материнского молока.

Несомненно, в Риме было немало хороших, опытных, умелых врачей. Однако население часто относилось к лекарскому сословию с недоверием, а то и с неприязнью. Это было связано и с тем, что врачи применяли подчас новые, еще не известные методы лечения, лекарства и процедуры, но могли быть и другие причины. Врачи могли пользоваться многими смертоносными средствами, ядами, что внушало подозрения простым гражданам. Наконец, раздражало римлян и то, что врачи имели доступ к императорскому двору, где их высоко ценили и где они порой беспрепятственно вступали в сомнительные связи с женщинами из императорской семьи, давая тем самым пищу для сплетен и скандалов. Оказываясь вовлеченными в придворные интриги, врачи могли с помощью различных ядов устранять нежелательных политических конкурентов той или иной группировки, боровшейся за верховную власть в государстве. Так, в преступном заговоре римская молва обвиняла Эвдема, личного врача и друга Ливии, жены Друза, сына Тиберия. Считалось, что Эвдем, который, по словам Тацита, «используя право своего ремесла, нередко оставался наедине с Ливией», помогал ей в осуществлении всех ее коварных замыслов, пока, наконец, ее муж Друз не умер от яда при невыясненных обстоятельствах, породивших бесчисленные кривотолки ( Тацит. Анналы, IV, 3; 11). Позднее схожие слухи ходили и в отношении жены Клавдия Мессалины и ее врача Валента. Не выступая против самой медицины, Плиний Старший, однако, сурово осуждал безнравственное поведение некоторых врачей, особенно влиятельных и высокопоставленных.

В этой психологической атмосфере многие начинали скептически и даже с насмешкой относиться к новым методам лечения и профилактики, предлагавшимся тем или иным приезжим врачевателем. Известно, что Крин из Массилии пытался увязать медицину с астрономией, причем речь шла не о составлении гороскопов, а об определении подобающих часов для приема пищи в зависимости от движения звезд. Врач Хармид, также из Массилии, выступая против традиционных горячих ванн, рекомендовал совершать омовения только в холодной воде даже в зимние морозы. Впрочем, независимо от предписаний врачей, в Риме всегда было немало завзятых любителей холодных купаний; к ним, например, причислял себя Сенека: «Я погрузился в холодную воду (она у меня называется не слишком теплой)», — сообщает он в письме (Нравственные письма к Луцилию, LXXXIII, 5).

Некоторые врачи, как уже говорилось, наживали огромные состояния, отсюда и их уверенность в себе, помогавшая им участвовать в политической борьбе. Богатство отдельных служителей медицины заставляло иных мошенников и шарлатанов также испробовать свои силы в этом ремесле. Очевидно, самые высокие доходы были у врачей, оказывавших свои услуги императору, его семье и придворным. По сведениям Плиния Старшего, придворный лекарь получал 250 000 сестерциев в год. В Риме хорошо знали двух братьев, греков с острова Кос: Квинта Стертиния и Гая Стертиния — римские имена они приняли, по всей видимости, став вольноотпущенниками. Первым начал свою деятельность в Риме Квинт Стертиний — вероятно, в 30-х годах I в. н. э. Затем он повел за собой брата и выхлопотал ему место придворного лекаря императора Клавдия. По версии Тацита, Агриппина, последняя жена Клавдия, желая освободить престол для Нерона, воспользовалась услугами придворного врача, который во время пира, «как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в горло Клавдия смазанное быстродействующим ядом перо, хорошо зная, что хотя затевать величайшие преступления невозможно, не подвергаясь опасности, зато преуспевший в них щедро вознаграждается» ( Тацит. Анналы, XII, 67). Тем временем частная практика в городе принесла Квинту Стертинию еще больший доход, чем его брату служба при дворе. Братья построили себе роскошные виллы под Неаполем, оставив наследникам более 30 млн. сестерциев ( Плиний Старший. Естественная история, XXIX, 7–8). Не только императоры были особенно щедры. Некий врач, вылечив богатого римлянина от мучительного лишая, получил огромный гонорар в 2000 сестерциев.