Сергей Патянин - Блицкриг в Западной Европе: Норвегия, Дания

Остается последний вопрос: почему не было организовано преследование? Виной тому было несколько факторов, имеющих под собой один корень — неудовлетворительную радиодисциплину.

Первым же попаданием на авианосце была снесена антенна главного радиопоста. Однако в 17:52 радисты «Гнейзенау» перехватили сообщение с «Глориэса» на частоте 8,29 МГц, адресованное радиостанции Скапа-Флоу. Немцы отметили сильную неустойчивость сигнала (он передавался запасным радиопостом) и сразу же предприняли попытку заглушить его, начав передачу серии ложных радиограмм на той же частоте. Тем не менее, сигнал с авианосца приняла радиостанция крейсера «Девоншир» , который шел из Тромсё с норвежским королем на борту и в момент боя находился всего в 100 милях западнее. Донесение поступило в сильно искаженном виде и не содержало сведений об угрожающем положении корабля, поэтому контр-адмирал Каннингхэм, державший на крейсере свой флаг, распорядился не нарушать радиомолчания.

Ни одна другая британская радиостанция сигналов «Глориэса» не услышала, и в этом нет ничего удивительного. Порядок радиопереговоров, установленный Адмиралтейством в ходе Норвежской кампании, назначал для района Нарвика основную частоту 3,7 МГц, в то время как основная частота Скапа-Флоу равнялась 8,29 МГц. Следовавшие из Северной Норвегии в метрополию корабли должны были менять частоту при пересечении широты 65°. По графику эвакуации эта смена должна была произойти 9 июня в 08:40. Однако «Глориэс» по непонятным причинам перешел на частоту Скапа-Флоу уже 8 июня в 14:00, находясь в 300 милях севернее заданной широты. Сейчас уже невозможно выяснить, знал ли командир авианосца о порядке смены частот или произвел ее на свой страх и риск, но в любом случае вышестоящее командование должно было убедиться в том, что изменения в дисциплине переговоров были известны на «Глориэсе» .

Совершенно необъяснимо отсутствие радиограмм об обнаружении противника с эсминцев. «Акаста» не имел попаданий вплоть до выхода в торпедную атаку, но не послал в эфир ни одного донесения, видимо, целиком полагаясь на командира отряда. Подобная пассивность выглядит ярким контрастом по сравнению с действиями другого британского эсминца — «Глоууорма» , который, столкнувшись с соединением противника, немедленно сообщил о нем командующему и не прекращал передачи вплоть до выхода из строя радиостанции.

Закономерным следствием всей этой неразберихи стало то, что организовать преследование англичане так и не успели. Первое сообщение о присутствии в море кораблей противника поступило с госпитального судна «Атлантис» , когда оно утром 9 июня встретилось с линейным кораблем «Вэлиэнт» . Линкор передал сведения дальше, а сам повернул для охраны второй группы транспортов, находящейся в то время в 400 милях севернее. Слабоохраняемые конвои Корка, которые следовали тогда через тот же район, приняв сигнал тревоги, изменили курс. Адмирал Форбс узнал о судьбе авианосца только после полудня 9 июня из сообщения германского радио. После этого он немедленно вывел «Родней», «Ринаун» и шесть эсминцев для поиска германского отряда и прикрытия возвращающихся судов. «Арк Ройал» получил приказ следовать на соединение с главными силами флота.

10 июня адмирал Маршалль снова вышел в море с «Гнейзенау», «Адмиралом Хиппером» и четырьмя эсминцами для нанесения повторного удара по британским перевозкам. Однако в зоне боевых действий более не оставалось никаких целей — английские конвои с эвакуируемыми войсками уже подходили к своим берегам. К тому же немецкая авиаразведка обнаружила в море корабли Форбса, о чем сообщило командование группы «Вест», а с крейсера была замечена погружающаяся подлодка. Все это заставило отказаться от проведения операции, и вечером 11-го корабли вернулись в Тронхейм.

В Германии результаты операции «Юно» трактовались весьма неоднозначно. Адмирал Маршалль не получил от командования никакой благодарности за потопление авианосца, двух эсминцев и двух крупных судов. Более того, Руководство войной на море обрушило на него поток резкой критики. Его обвиняли в нарушении прямого приказа о набеге на Харстад и срыве операции. В ответ адмирал утверждал, что командующий в море должен действовать по своему усмотрению, а распоряжения командования группы «Вест» только мешало ему. Неудачу второго выхода он объяснял тем, что германское верховное командование, не устояв перед соблазном, издало 9 июня сводку о победах немецкого флота, из которой противник узнал необходимые ему подробности. (Хотя на самом деле результат был предопределен, так как британские конвои в это время были уже недосягаемы для немецких кораблей.) Из-за резких разногласий с ОКМ Маршалль подал в отставку, и 15 июня на пост командующего надводным флотом был назначен адмирал Гюнтер Лютьенс.

Попытаемся непредвзято оценить результаты операции и действия командующего соединением. Во-первых, несмотря на кардинальное изменение обстановки Маршалль смог ее правильно оценить и принять верное решение: отказаться от бесполезного удара по Харстаду и перенести усилия на противодействие эвакуации союзных войск. Тем самым он еще раз подтвердил такие свойственные командному составу германской армии и флота качества, как инициативность, решительность и понимание истинного содержания задачи.

Во-вторых, в действиях по срыву эвакуации адмирал мог рассчитывать только на собственные силы. Это в первую очередь отразилось на разведывательном обеспечении операции. Ни береговая авиация, ни подводные лодки, ни службы радиоперехвата не работали на него, так как планом той операции, для которой соединение вышло в море, они не предусматривались. С учетом этого шансы на перехват даже одного конвоя были не слишком велики, а риск попасть под удар противника значительно возрастал. Тем не менее, используя бортовые «арадо», немцам удалось обнаружить конвои. Маршалль пошел на перехват, но на пути встретил «Глориэс» .

В-третьих, полностью сорвать британскую операцию один отряд из двух линкоров не мог в любом случае. С точки зрения ведения дальнейшей войны, уничтожение пяти-шести транспортов с войсками или одного-двух крейсеров мало что меняло. Так что, потопление одного из немногих британских авианосцев было приемлемой компенсацией за беспрепятственный проход войсковых конвоев. Чтобы понять, какое значение имел этот класс кораблей в глазах немцев, достаточно вспомнить историю с караваном PQ-17, когда в плане германской контроперации предусматривалось ее немедленное прекращение в случае наличия авианосца в составе сил прикрытия конвоя. Торпедирование одного из линкоров было скорее случайностью, характерной для любой войны.