Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

Объективный подход персонально к каждому «белому» обеспечить было нереально. Превалировала запретительная тенденция. И уже в середине весны 1922 г. заместитель начальника Секретно-оперативного управления ГПУ Г. Ягода отметил: «…вопрос с белыми офицерами запутался настолько, что его можно разрешить только самыми радикальными мерами». Он предложил Особому отделу разработать совершенно новые правила о бывших белых офицерах, согласовав их с военным ведомством. Г. Ягода полагал необходимым несколько либерализовать ранее применяемые меры. В частности, он настаивал на отмене ограничений по возможным местам поселения «белых», дав им возможность воссоединиться со своими родственниками. «Психологически это даже выгодно, — писал он, — так как… после стольких лет разлуки с семьей, испытав черт знает что, он едва ли рискнет вторично пуститься в какие-либо авантюры» [839] Там же, ф. 1, оп. 6, д. 14, л. 1. .

Кроме того, Г. Ягода не видел уже смысла держать «белых» в лагерях, разумеется, только тех из них, за кем не значилось конкретных преступлений перед Советской властью.

Еще одно обстоятельство подталкивало видного чекиста — набиравший темпы и масштаб процесс репатриации военнослужащих белых армий и националистических воинских формирований. Согласно вступившим в силу решениям высших органов политической и государственной власти на сей счет, реэмигрантам давались некие гарантии от уголовного преследования. Г. Ягоде представлялось более правильным выпускать из лагерей и давать льготы уже понесшим наказание и контролируемым уже более двух лет, чем тем, кто только что прибыл из-за границы.

Помощник начальника Особого отдела ВЧК А. Артузов менее чем за месяц провел необходимую работу, и 15 мая 1922 г. за подписями зампреда ГПУ И. Уншлихта и Г. Ягоды всем полномочным представителям ГПУ и начальникам окружных особых отделов была направлена соответствующая телеграмма.

Судя по ее содержанию, на местах (в каждой губернии) создавались комиссии по пересмотру дел бывших белых офицеров, снимались ограничения на районы их проживания, отменялся порядок получения разрешения на перемену мест работы и вводилась лишь обязательная регистрация в соответствующем органе ГПУ. Аресты бывших «белых» приказывалось впредь производить исключительно при обнаружении новых фактов из их прошлой деятельности либо за последующее участие в антисоветских акциях. На реализацию указанных мер отводилось две-три недели с обязательным отчетом в ГПУ [840] Там же, ф. 2, оп. 3, д. 673, л. 55. .

В то же время в результате согласования с военным ведомством были установлены точные границы районов, запретных для бывших белых офицеров. Они были объявлены приказом Реввоенсовета № 1674/330 от 6 июля 1922 г. А командное управление Штаба РККА дополнительно, и тоже не без влияния чекистов, запретило принимать «белых» в высшие учебные заведения [841] Там же, л. 59,75. .

Исследуя вопрос о бывших белых офицерах, мы обратили внимание на то, что изменение отношения к ним в тот или иной период зависело от колебаний внешней и внутриполитической обстановки. Так, например, из-за назревавших осенью 1923 г. революционных событий в Германии и возможного в связи с этим использования частей и соединений РККА органы госбезопасности нацеливались на усиленное наблюдение за особучетниками, в первую очередь за теми, кто числился в запасе и подлежал призыву по мобилизации. Аналогичные меры предусматривались и в отношении командиров РККА из числа оставленных на службе бывших «белых» [842] Там же, л. 89. .

В Штабе РККА было собрано специальное совещание под председательством члена РВС СССР И. Уншлихта, куда пригласили и помощника начальника Особого отдела ГПУ Л. Мейера (Захарова). Речь шла о пополнении комсостава армии бывшими белыми офицерами. Начальник мобилизационного отдела Штаба РККА Н. Шпекторов проинформировал собравшихся, что имеется 35 % некомплекта комсостава, причем только на Украине требуется более 5 тысяч человек Единственным источником пополнения, по его мнению, был призыв бывших белых офицеров. В свою очередь Л. Мейер сообщил, что ГПУ начиная с 1 июля 1923 г. осуществляет усиленное снятие их с учета и уже пересмотрено около 5,5 тысяч дел. Снято с особого учета (гласного — A. З. ) было 2,5 тысячи человек. В целом же по СССР остается на особом учете 35 тысяч.

На совещании было принято следующее постановление: «1. В дополнение к отданному в мае месяце (1923) распоряжению ОО ГПУ местным органам последнего в месячный срок провести всесоюзную перерегистрацию бывших белых офицеров, состоящих на особом учете, производя переоценку их в политическом отношении на предмет определения возможности принятия в Красную армию… 2. Поручить ОО ГПУ принять все меры к ускорению хода дел по снятию с особого учета бывших белых и облегчению порядка по возбуждению ходатайств и реализации таковых». Намечалось также рассмотреть возможность снятия с учета действующих командиров РККА из вышеназванной категории и подготовить приказ РВС СССР относительно процедуры принятия «белых» в Красную армию [843] РГВА, ф. 33988, оп. 2, д. 501, л. 13. .

Наряду с указанными мерами командование РККА осуществляло и чистку рядов начсостава. Именно в 1924 г. состоялась «проверка» командных и административных кадров. Изучение отчетных документов ряда полномочных представительств ОГПУ со всей очевидностью показывает, что основой проведения чисток в большинстве случаев являлась информация особых отделов и территориальных органов госбезопасности. ГПУ Украины, к примеру, представило командованию данные на 181 человека из 211 предназначенных к увольнению из армии [844] РГАСПИ, ф. 76, оп. 3, Д. 306, л. 74. .

Основными мотивами для демобилизации являлись политическая неблагонадежность и несоответствие духу Красной армии.

По итогам чистки, согласно отчету Наркомвоенмора, из 2598 бывших белых офицеров, числившихся в Красной армии на 1 июня 1923 г., осталось к 1 января 1925 г. только 397 человек [845] Берхин. Военная реформа в СССР (1924–1925). М., 1958. С. 261. . В подавляющем большинстве они служили в различных органах военного управления и в учебных заведениях, поскольку доверять им командование подразделениями и частями армии считалось опасным с точки зрения возможного воздействия их на красноармейскую массу.

На рубеже 1920-1930-х годов почти все бывшие «белые», которые еще оставались на воинской службе, считались фигурантами уголовных дел о «вредительстве» и о контрреволюционных организациях. Дело «вредителей» в Военно-топографическом управлении ГУ РККА, рассмотренное в сентябре 1930 г. судебной коллегией ОГПУ, базировалось, к примеру, на бывших генералах и офицерах, ранее служивших в армии А. Колчака [846] ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 247, л. 270. . Как контрреволюционеры, создавшие организацию для борьбы с Советской властью, в сентябре 1930 г. были арестованы и осуждены бывшие «белые»: Генерального штаба подполковник Буров, служивший начальником уставного отдела Штаба РККА, а затем в военном издательстве НКВМ; преподаватель Военной академии С. Коллегов; уволенные из армии в середине 1920-х годов Л. Поздняк, Б. Андреев и др. (разработка «Ромб») [847] Там же, АСД Р-28468, т. 1, л. 278. .