Г Кунгуров - Артамошка Лузин

Вечером в стойбище пировали. Сытые, Одой, Чалык, Тыкыльмо и Талачи тяжело поднялись от очага, где еще дымились жирные куски добычи, взялись за руки и пошли вокруг чума Панаки. Натянув на себя шкуру только что убитого медведя, топтался старый Панака. Он исполнял танец дедушки-медведя. Чтобы лицо его казалось страшным и походило на морду медведя, он разрисовал его густой кровью и желтой глиной; чтобы руки были похожи на лапы, он держал лапы убитого медведя; чтобы рот его походил на пасть медведя, он зажал в зубах белые клыки кабарги. Одой громко пел:

Дедушку-медведя нашли,

Нашли не мы, а наши собаки.

Дедушку-медведя убили не мы,

Убили наши стрелы.

Мы оставили твою голову в камнях.

Из головы опять ты вырос,

Опять в лесу бродишь!

Остальные били в ладоши, топали ногами, враз наклоняли тела и повторяли:

Ой ё-ехор-хо,

Ехор-хо, ехор-хо!

Потом плясали вокруг большого костра.

Речка билась черной волной, булькала и шепталась, колыхая ржавые камыши. Луна брызгала серебром, купалась в речке, а когда пряталась за тучи, тайга утопала в густой темноте.

В полдень стойбище затихло, потух костер, уснули люди. Лишь чуткие собаки, навострив уши, сонливым лаем разрывали таежную глушь, и вновь все стихало и погружалось в тишину.

ХРАБРЫЙ ОХОТНИК САРАНЧО

Чалыку не спалось. Он уже давно выглядывал хитрым глазом из-под мягкого заячьего одеяла. В постели тепло и мягко, но в лесу лучше: уже светало, чирикали и свистели птицы, поднимались звери.

"Курлы-курлы!" - донеслось до Чалыка.

"Журавли длинноногие! - подумал Чалык. - Убить эту птицу нелегко: чуткая, близко не подпускает". Ему вспомнились высокие кочки на болоте. Однажды они шли с отцом на охоту. Чалык споткнулся о такую большую кочку. Из-под самых ног вылетела большая серая птица - вылетела и тут же села. Чалык схватил лук, но отец остановил его:

- Эко ты, мужичок, убьешь мать - умрут дети. Это журавль-самка.

На верху острой кочки оказалось два пестрых яичка. Гнездо птица сложила из сухой осоки и веток и прикрепила его наверху кочки. И самец и самка дико кричали, хлопали крыльями, но от гнезда отбегали недалеко.

"Пойдем, - сказал тогда отец, - каждому дорог свой чум", - и рассказал интересное про журавлей. Чалык узнал, почему эта птица делает гнезда на кочке, а не прячет его в густых и низких местах.

"Было это давно, беда как давно, - покачал отец головой. - Собрались у зеленого озера все болотные птицы. Каждая хвалит себя. "Я лучше всех птиц на земле, - кричит болотный кулик, - быстрее меня ни одна птица не летает!" - "Глупый! - отвечает ему утка-нырок. - Скажи, кто лучше меня ныряет?" Вышел журавль: "Ку-кур-лы! Ку-кур-лы! Жалкие вы птицы, взгляните на мои длинные ноги, и вы скажете, что журавль - самая лучшая птица". Услышал это лесной дух, хозяин того озера, и сделал так, что утка стала обжорой, заплыла жиром и отяжелела, кулик сжался - стал маленькой, незаметной птицей, а у журавля высохли ноги, как палки, и не стали гнуться. С тех пор журавль-самка высиживает птенцов на высокой кочке, а в другом месте сидеть не может: прямые и длинные ноги некуда девать".

Вспомнил Чалык другую птицу - горного орла. Он налетел на олененка, сбил с ног, но меткая стрела Одоя попала орлу в голову...

В дымоход пробился луч солнца. Золотое пятнышко скользнуло по одеялу и погасло. Погасли и воспоминания Чалыка. Он приподнялся и потянулся к луку - лук у Охотника всегда под рукой. Чалык пощупал тетиву лука и подумал: "Не настоящий лук, на большого зверя с таким не пойдешь".

Встала мать, развела огонь и начала варить мясо. Панака окликнул сына.

Чалык вскочил, оба вышли из чума.

- Скажи, сынок, не рассердится ли небо и не будет ли дождя?

Чалык озабоченно посмотрел на небо, на солнце и важно ответил:

- Ясное, ни одной тучки нет!

- Хо-о, сынок, посмотри еще.

Чалык обиделся: по голосу понял, что отец смеется.

Еще посмотрел во все, стороны.

- Может, ветрено будет.

Отец засмеялся. Чалык от обиды чуть не заплакал.

- Буря дождь пригонит! Смотри, как плачет зеленый лопух - весь в слезах, а березы опустили листочки. Да разве ты не слышишь, как жалобно свистит бурундук! Это он перед бурей. Посмотри, как жадно клюют птицы, торопятся и дерутся. Это они перед бурей торопятся...

Чалык подумал: "Небо ясное, туч нет - спросонья отец ошибся. Вечером в чуме смех будет".

После еды каждый взял свой лук. Панака предупредил:

- На зверя не ходите, добывайте рыбу на озере.

Чалык отправился добывать уток. На берегу он сделал из веток маленький балаган, оставалось только подманить уток. Для этого он содрал с березы кусочек бересты и сделал утиный манок.

- Кря-кря-кря! Кря-кря! - закричал Чалык по-утиному.

Прилетел селезнь и шлепнулся на воду у самого берега тихой заводи. Чалык крякнул еще несколько раз. Селезень вытянул шею и беспокойно стал озираться, потом сам крякнул. С шумом летели утки и падали камнем на воду. Они крякали и ныряли, у многих в клювах трепетали блестящие рыбы; менее удачливые рыбаки-утки выхватывали добычу из клювов своих соседок. Утки шумно хлопали крыльями, по воде во все стороны разбегались затейливые волнистые круги.

Чалык прищурил глаз и натянул тетиву. Стрела взвизгнула и пронзила утку; утка всплеснула крыльями, забилась на воде и затихла. Остальные продолжали мирно барахтаться и нырять. Чалык истратил десять стрел и убил пять уток. "Добрая добыча, - подумал он. - Только лук слаб".

Чалык с трудом выловил убитых уток, собрал стрелы, старательно вытер каждую о полу своей парки и аккуратно сложил их в колчан. Всех уток связал ремешком, закинул за спину и, довольный, потащил к чуму.

Отец точил нож. Поднял глаза на сына и не сказал ни слова. Чалык решил: отец не радуется потому, что не заметил большой добычи.

Чалык повернулся спиной. Отец посмотрел на добычу, но опять не проронил ни слова. Больно укололо это охотничье сердце Чалыка. Он насупился, и тогда отец молча показал на небо. С запада неслись мутные, тяжелые тучи.

- Видишь?

- Однако, буря? - удивился Чалык.

- "Буря"!.. - передразнил его отец. - Один по тайге бродишь, лук хорошего охотника думал тебе давать, а ты...

И отец долго учил Чалыка, как безошибочно угадывать погоду, умело отыскивать путь по солнцу и звездам, находить лучший корм оленям.

- Кто в тайге не видит дальше полета стрелы, тот глупее старого зайца, - строго поучал отец.

...Одой принес немного жирной рыбы. В чуме радовались, женщины торопливо возились у очагов. Отец сказал:

- Еда есть - будем сыты. Есть ли корм у наших оленей? Кто примечал?

Сыновья враз ответили:

- В этих местах, отец, огонь не ходил по земле, голубых и сочных мхов много. Наши олени сыты.

Налетела буря, и ударил сильный дождь.

Дрожала земля. Ветер ломал деревья, бешено рвал покрышки чумов, шесты жалобно скрипели. Мужчины кутались в шкуры, женщины хлопотали у очагов. В дымоход захлестывал дождь, и костер в чуме горел плохо: дым не шел в дымоход, а прижимался к земле. Темнело в глазах от едкого дыма, даже собаки не находили места, вертелись у входа и жалобно взвывали.