Г Кунгуров - Артамошка Лузин

- Ну! - громко сказал он.

Маланья перепугалась, едва выговорила:

- Мальчонку своего хочу в служки отдать.

- Ого! - загремел приказчик. - Ты что ж, глупа или хитра? Где ж твой мальчонка? Может, он у тебя кривой, хромой, горбатый!

- Бог с тобой... - вздохнула Маланья.

- Где проживаешь?

- В Работных рядах.

- А-а... - протянул приказчик и разгладил бороду. - Вдова?

- Одна бедствую.

- Завтра приводи мальчонку, погляжу.

На другой день мать на работу не пошла, хлопотала по избе, прибралась, приоделась. Артамошке чистую рубаху дала.

В полдень вошли они с Артамошкой в приказную избу. У матери дрожали губы.

- Вот парнишка, его отдаю.

- Вижу... Вороват? - обратился приказчик к матери.

- Избави бог!

- Не дураковат?

- Бог миловал.

- Не ленивец, не сонлив?

- С петухами встает, послушный.

- А ну-ка, подойди... Не бойсь, не бойсь! - командовал приказчик и тянул к себе Артамошку. - О, да я тебя, малайка, где-то видел. По базару бегаешь?

- Где ему, с Палашкой день-деньской водится! - ответила за Артамошку мать.

Мужик подозрительно скосил глаза, но ничего на сказал:

- А какая работа? - тихонько спросил Артамошка.

- Хо-хо-хо!.. Работа?.. Ну просмешник! - захохотал приказчик неудержимым смехом. - Какой же из тебя работник! На побегушки берем, в услужение мелкое.

Артамошка хотя и не понял, но кивнул головой.

- Плату какую же за парнишку положите? - чуть слышно спросила мать.

- Деньга - не ворона, с неба не падает. Мужикам служилым, бабонька, и то не всем платим.

- Был бы сыт, - забеспокоилась мать.

- Сыт, сыт будет: где блюдо подлизнет, где крошки подберет - вот и сыт. Много ли ему надо.

- Оно конешно! - вздохнула мать.

Приказчик ушел. Осталась Маланья с Артамошкой в приказной избе. Стояли они долго, ждали. Приказчик вернулся хмурый и сказал Маланье:

- Оставляй, берем.

Потом почесал лысую голову, добавил:

- Ладно, веди домой, завтра в полдень пришлешь.

Мать с вечера начала готовиться к проводам сына: заняла у соседей все что можно. Богатым показался Артамошке стол: черные лепешки, квас, лук, каша и даже сметана. Он сидел на отцовском месте, а мать говорила с ним, как со взрослым. Артамошка держался важно, думал: "Жаль, что Петрован с отцом в далекий торг уехал: пусть бы теперь шапку передо мной ломил! Я теперь не простой Артамошка, а воеводский служка".

Помолчав, он деловито сказал.

- Клеста Данилке на прокорм отдам.

НА ВОЕВОДСКОМ ДВОРЕ

Отмахиваясь от назойливых мух, воевода сидел и дремал. Артамошка пристроился на кончике лавки у дверей и тоже дремал. Оса ударилась в слюду оконца, отскочила и шлепнулась о воеводский лоб.

Воевода смахнул осу рукой, приподнялся и вновь сел на лавку, протирая глаза:

- Артамошка!

Мальчонка вскочил.

- Беги за лекарем! Тяжко мне...

Артамошка бросился к дверям.

Прибежал лекарь воеводского двора. Воевода поднял красные, заплаканные глаза:

- Плачу я.

- Отчего так, батюшка воевода?

- Скушно мне.

- Отчего же скушно, батюшка воевода?

- Не мучь, брехун, лечи!

- Лечу... - И лекарь виновато заюлил, развязывая торопливо свою лекарскую сумку.

Воевода вздохнул:

- Старею я...

- Все мы стареем, батюшка воевода. Мышь - и та стареет.

- Не я ли мышь? - взревел воевода. - Не я ли?

Посинел от страха лекарь:

- К примеру я молвил, батюшка воевода, к примеру.

- Артамошка!

- Я тут.

- Кликай писца, живо!

Явился писец Алексашка и, почесывая за пазухой, остановился у двери. Воевода вкрадчиво спросил:

- Алексашка, не похож ли я на мышь?

- Что ты, батюшка воевода! Отчего же на мышь! Ты царский воевода.

- Слышал? - посмотрел воевода на лекаря.

- Слышал.

- Артамошка, кликай казачьего сотника живо!

Пришел казачий сотник Панфил Крутов.

- Панфилка, - обратился к нему воевода, - не похож ли я на мышь?

- Гы-гы! Едакие-то мыши? Да ты что, батюшка воевода, в уме? У нас в избе во какие мыши - махонькие, и то все пожрали, а ежели такие...

Воевода махнул рукой, встал и отправился наводить порядки - учить неразумный народишко уму-разуму.

- Посох! - приказал он.

Артамошка подал воеводе посох.

- В какую руку суешь посох?

- В правую.

- "В правую"! - передразнил воевода. - Какая это рука?

Артамошка молчал.

- Это та рука, которая поучает, воеводская рука. Понял?

- Понял. Воеводская рука.

- То-то, заяц лупоглазый! То-то!

...Целый день вертелся Данилка то у приказной избы, то у воеводского дома. Еще вчера Артамошка обещал ему показать аманатов - заложников. Они уже давно сидят в караульной избе, потому что злодей-воевода наложил на бурят непомерный ясак* соболями и лисицами; это сделал он против государева наказа, в свою пользу. Аманатам придется сидеть под караулом, пока принесут буряты сполна ясак воеводе.

_______________

* Я с а к - натуральный налог пушниной, скотом и прочим, которым

облагало царское правительство народности Сибири.

Слышал Артамошка, как разговаривали старые казаки: "Не доведут до добра воеводские злодейства - война будет..."

С утра и до самого обеда ждал Данилка, но Артамошка не показывался. Лишь после обеда, когда в воеводском доме и в избах казаков послышался сонный храп, прибежал запыхавшийся Артамошка. Он рад был другу. Данилка нетерпеливо спросил:

- Аманатов покажешь?

- Покажу.

- Чудные?

- Чудные.

Артамошка вдруг вспомнил о клесте.

- Птица какова? Голосиста?

- Не поет.

- Как не поет? Мой клест и не поет?

- Не поет.

Артамошка запечалился. Данилка оправдывался:

- Крошки подберет, зерно тоже, а не поет!

- Молчит?

- Даже клюва не открывает.

Артамошка перебрал все: может, клест зажирел, может, больной, а может, голос потерял... А какой был певун!

Артамошка дал Данилке множество советов, просил завтра же сказать, запел ли клест.

- Не могу отсюда сбежать, а то бы он запел, - уверенно сказал Артамошка.

Данилка виновато молчал.

Караульная изба, где сидели три аманата, находилась в самой глухой части двора. Небольшая, крытая драньем избушка с маленькими оконцами лепилась у самой стены. Тяжелая дверь была обита толстыми полосами железа, на ржавых петлях болтался огромный замок.

За избушкой чернела полянка, на середине которой стояла кобылина с железными скобками и кожаными веревками.

- Пытошная, - прошептал Артамошка. - Вора, али беглого, али разбойника - все едино привязывает к этой кобылице казнитель Иван Бородатый. Вон могилки-то! - Артамошка махнул рукой.

Данилка похолодел. Артамошка сердито свел брови:

- Как окончит эту работу Иван Бородатый, то таскаю я ему квас. Хошь два ушата принеси - до дна выпьет и орет: "Мало!".

Данилка молчал. Друзья завернули за угол и, боязливо оглядываясь, подкрались к караульной избе. Артамошка подполз к маленькому оконцу.