Андрэ Моруа - О тех, кто предал Францию

Большое место в стратегическом плане Гамелена занимала блокада. Однако, под давлением нейтральных стран, пришлось ее ослабить. Взамен надо было нанести удар по источникам сырьевого снабжения. Гамелен и Даладье разрывались между двумя противоречивыми желаниями — не дробить своих сил и не расширять театра войны, чтобы не привести в движение германскую лавину, а вместе с тем отрезать Германию от существующих источников снабжения.

В попытках отрезать Германию от железа мы оказались более смелыми, даже слишком смелыми. Финны, получив вооружение, требовали людей на помощь против России. Интервенция в Финляндии дала бы нам возможность захватить Нарвик, главный порт по вывозу железной руды в Северном море. Даладье с таким пылом готовил «добровольцев» для генерала Маннергейма, что рисковал втянуться в конфликт с Россией. Это усложнило бы наши проблемы и усугубило бы наши затруднения. Гамелен соглашался на экспедицию, но без особой охоты. Финны спасли нас от риска, подписав 12 марта мирный договор с Москвой. И Гамелен согласился на роспуск 58 тысяч англо-французских войск, составлявших ядро экспедиционного корпуса, предназначенного для отправки в Финляндию. За это его очень ругали в апреле, когда войска срочно понадобились для Норвегии.

28 марта новый премьер Рейно вместе с Гамеленом был в Лондоне. Он предложил более решительный образ действий, чтобы отрезать Германию от железа, а именно интервенцию в норвежских водах. 8 апреля английский флот взял под контроль норвежские воды, а 9 апреля Германия нанесла ответный удар. Английское правительство не отважилось посылать военные суда против береговых батарей Трондгеймского фиорда. Результатом была потеря центральной Норвегии (27 апреля). Рейно обвинял во всем Гамелена, который возражал против расширения операций и против посылки в Норвегию более значительных сил. В Норвегию было отправлено 14 тысяч французов. По мнению главнокомандующего, этого было достаточно. После норвежской кампании звезда Гамелена померкла. Успех в Норвегии поощрил Гитлера к дальнейшему наступлению. 10 мая германские войска вступили в Голландию, Бельгию и Люксембург. Гамелен спешно бросил 22 отборных французских дивизии (в том числе 2 бронетанковых) вместе с 9 английскими дивизиями и огромной материальной частью на помощь бельгийской армии, которая насчитывала около 18 дивизий.

Тут возникает вопрос, который еще долго будет вызывать ожесточенные споры. Начиная с 1937 года, когда Бельгия усвоила новый политический курс «нейтралитета и независимости», Гамелен твердил всем французским премьерам, что при отсутствии соглашения с бельгийским генеральным штабом, он сможет оказать Бельгии лишь весьма ограниченную помощь. То же самое говорилось и в официальном предупреждении, которое Гамелен послал бельгийскому генеральному штабу 16 января 1940 года (через Даладье и бельгийского посланника).

В мае 1940 года, как и в ноябре прошлого года, когда Брюссель тоже забил тревогу, были двинуты вперед 22 французских дивизии. Но на сей раз Гамелен заявил бельгийцам: «Мы не можем каждые два месяца производить такие опасные опыты. Вы должны принять решение сегодня же до 8 часов вечера. Вы можете, в виде превентивной меры, призвать нас на помощь, и в этом случае мы попытаемся нанести решающий удар, захватив врасплох германскую армию, которая не ждет нападения со стороны вашей границы, так как думает, что вы никогда не откроете нам путь для инициативы, а если откроете, то мы побоимся ею воспользоваться [12] Таким образом оборонительная доктрина Гамелена не только допускала контрнаступление против неприятеля, дезорганизованного своими атаками на укрепленные линии, но шла дальше и позволяла искать решение в маневренной войне. Генерал Жиро держался таких же взглядов. . Вы можете также не обращаться к нам, пока немцы не вторгнутся на вашу территорию. И в этом случае французские войска придут к вам на помощь, но тогда уж не ждите, что наши войска смогут пройти далеко за пределы французской границы, так как в Бельгии будут немцы». Сказано было ясно. К сожалению, действия оказались не такими четкими, как слова.

Французское и английское правительства не отказывались от своей декларации 1937 года, в которой они обязались защищать Бельгию, несмотря на то, что она расторгла союзные отношения с ними. Более того. После тревоги 12 ноября Гамелен пришел к соглашению с бельгийским генеральным штабом. Согласно намеченному плану, он в случае необходимости должен был продвинуть войска на линию Намюр — Лувен — Антверпен.

Говорили, будто на этом настояла Англия, желавшая защитить бельгийское побережье, но это неверно. Англичане приняли план Гамелена только после нескольких дней оживленных споров.

Практически заявление Гамелена от 16 января означало лишь, что он оставляет за собой право ограничить будущие операции, если этого потребуют обстоятельства. Гораздо важнее было, что он не считал для себя возможным требовать, чтобы Даладье и Чемберлен отказались от декларации 1937 года; другими словами, он чувствовал себя морально обязанным сделать все, чтобы выполнить политические обещания Лондона и Парижа. Но и здесь, в Бельгии, в зоне, имеющей такое жизненное значение для Франции, дела главнокомандующего, как и в Норвегии, разошлись с его словами.

Утром 10 мая французские и английские войска вступили в Бельгию. Вопреки опасениям французского штаба, они не подверглись воздушным атакам. Вместо того неприятельские самолеты наносили удары по тылу, по железнодорожным станциям и коммуникационным линиям.

Легкость этого продвижения сама по себе должна была вызвать подозрение. Но у нашего командования не возникло никаких подозрений, оно не соблюдало даже простой осторожности. Согласно первоначальному приказу, передвижение должно было совершаться только ночью. Но так как небо было чисто от самолетов, то союзные войска продвигались также и днем.

Вместо того чтобы двинуть свои главные силы к Седану, Живэ и Намюру и заградить традиционный путь германского вторжения, Гамелен направил их за Антверпен. Генерал Жиро, самый стремительный из французских генералов, продвинулся даже в Зееланд, хотя он не одобрял всей операции в целом, так как видел, что инициатива уже не в наших руках, ибо бельгийцы обратились за помощью только после вторжения германских войск.

Я не буду приводить все подробности бельгийской кампании. Достаточно сказать, что, по расчетам Гамелена, бельгийская армия должна была в течение пяти дней задерживать неприятеля на канале Альберта; эта отсрочка дала бы ему возможность занять своими войсками линию Намюр — Антверпен, как он предполагал еще в ноябре. Согласно оборонительной теории, следовало скорее выжидать германской атаки на укрепленных позициях в Северной Франции или в крайнем случае на Верхней Шельде. Однако Гамелен предпринял гораздо более рискованный маневр. Как это случилось?