Андрэ Моруа - О тех, кто предал Францию

При этих словах я подумал: относятся ли другие французские командиры к получаемым ими донесениям с таким же хладнокровием, как Бюиссон? Ведь некоторые из них в результате воздушных бомбардировок потеряли связь с другими дивизиями и отрезаны даже от собственных войск.

«Французские войска уже приспособляются к новой механизированной войне,—продолжал генерал Бюиссон.— Германские воздушные атаки застигли их врасплох, когда противник впервые прорвался на Маасе. Сначала даже мои стрелки приходили в замешательство, когда появлялись германские бомбардировщики. Самолеты кружились, словно танцуя кадриль. Они по одному снижались до нескольких футов над землей, сбрасывали бомбы, затем снова присоединялись к остальным. Так продолжалось около получаса, и все время эскадрилья строго соблюдала строй.

Даже когда самолеты истощали свои запасы бомб, они продолжали пикировать, чтобы запугать солдат. Но постепенно немцы оставили этот метод, так как нашли его слишком невыгодным. Наши стрелки, не имея ничего, кроме своих винтовок, сбили в последние десять дней двадцать германских самолетов.

Солдаты увидели, что со стороны они могут без всякого риска стрелять стоя или с колена в пикирующий бомбардировщик. Раз поняв это, они начали сшибать германские самолеты, как кроликов».

Я задал Бюиссону вопрос, который интересовал тогда всех: почему нельзя было остановить германские механизированные войска, если они так далеко отрывались от своих баз, или рассеять неприятельские колонны? Ответ сводился к следующему. Германские колонны рассеивались не раз, но это нисколько не мешало подходу новых неприятельских войск; танки и бронемашины, прорывавшиеся вперед, двигались со скоростью в среднем 20 миль в час и причиняли значительные разрушения прежде, чем их удавалось уничтожить. Задача поэтому состояла в том, чтобы остановить наступление в целом. В 1914 году союзники стояли перед лицом такой же проблемы. Они нашли бесполезным бросать в прорыв одну дивизию за другой: это значило просто терять войска. Лучше было создать новую линию обороны в тылу, и ее создали на Марне, пока арьергард сдерживал неприятельский натиск.

Нужно не меньше недели, чтобы создать такую линию — подвезти войска, артиллерию, боеприпасы, продовольствие, вырыть траншеи и занять оборонительные позиции. В 1914 году у немцев было сравнительно мало механизированных транспортных средств, они продвигались со скоростью пехотного марша — от 5 до 10 миль в день. А сейчас механизированные германские войска делают около 18 миль в день и продвигаются еще быстрее, если их не задерживают ожесточенные бои с французскими арьергардами. От Седана до Парижа по прямой всего лишь 125 миль — расстояние, которое можно пройти в неделю при средней скорости немцев. Валансьен на франко-бельгийской границе только в 90 милях, или 5 днях пути от Булони. А от Валансьена до Амьена на Сомме только 70 миль, или 4 дня пути.

«К счастью, — сказал генерал, — противник встречает на своем пути ряд таких рек, как Маас, Уаза, Самбра и Анкр. Борьба все время шла за реки, да и дальше будет то же самое, ибо реки являются самым серьезным препятствием для танков в негористой местности. Когда имеешь дело с механизированными частями, а не с пехотой, оборонительная линия должна быть лучше укреплена и иметь большую глубину, а чтобы создать такую линию, надо больше времени. Всякому ясно, что у союзников не было достаточно времени, чтобы укрепиться на Уазе, а затем на Сомме. Мало того, союзники должны были бы подвозить войска, орудия и припасы быстрее, чем в прошлую войну, а на деле транспорт застревал на шоссейных и железных дорогах из-за непрерывного потока беженцев и непрерывных бомбардировок.

Вся беда в том, — резюмировал генерал, — что нам нехватает самолетов и танков».

Это была та же самая жалоба, которую мы слышали и в других частях. Генерал Бюиссон обратился к находившемуся с нами американскому корреспонденту со словами: «Скажите Соединенным Штатам, что нам нужны самолеты, самолеты и еще раз самолеты. Они должны прибывать к нам с полным вооружением и боеприпасами».

С неменьшей силой немцы наступали на Ретель, где я посетил пехотную дивизию под командованием генерала Делаттра. Из остатков различных французских полков, отступивших на запад после германского прорыва на Маасе, Делаттр создал отряд, который сдерживал германское наступление на Ретель достаточно долго для того, чтобы французы могли подготовиться к разрушению мостов через Эн и заняться рытьем окопов. Семь дней его солдаты доблестно защищали брешь между Шато Просьон и Ретелем и столь же доблестно они сражались в самом городе. Эти бои получили название «Битвы за кладбища», так как к северу от Ретеля находятся кладбища с могилами французских и немецких солдат, павших в прошлую мировую войну. Стойкость дивизий Бюиссона и Делаттра заставила немцев изменить план наступления. Насколько немцы были сначала уверены в успехе, показывает захват германского полицейского, направлявшегося в Ретель. Такие полицейские посылались на мотоциклах вперед почти во все крупные города; они должны были регулировать движение и ускорять прохождение германских механизированных колонн. Из документов, найденных у военнопленных, в том числе у одного полковника, явствовало, что немцы направлялись на Реймс. После неудачи на Эн немцы изменили план и повернули на запад. Другие командиры жаловались, что Делаттр «присвоил» себе их войска. Эти командиры забывали, что Делаттр принял командование над солдатами, потерявшими свои части, сумел поднять боевой дух этих солдат и сдержать натиск противника.

«Лучшее, что мне удалось украсть, — говорил Делаттр, — это три французских танка, которые из-за небольших повреждений оторвались от своих соединений. Командиры танков согласились остаться у меня, и сражались они замечательно. Не думаю, чтобы мы выдержали натиск немцев, если бы не эти три танка. Но я не мог отпускать их дальше, чем на револьверный выстрел, так как командиры частей, от которых отстали эти танки, делали все, чтобы получить их обратно. Слухи о подвигах трех танков скоро распространились по всему району, и к нам начали присоединяться другие танки, так что вскоре у нас было уже четырнадцать машин».

Жаль, что во французской армии было немного таких командиров, как Делаттр. Дивизия Делаттра удерживала фронт на Эн протяжением в 20 миль. Это колоссальный фронт для 12 тысяч человек.

Генерал рассказывал, что в его секторе германская пехота несла крайне тяжелые потери. Когда немцы шли в атаку, они орали, как дикари. Иногда целые взводы не открывали огня, считая, повидимому, что достаточно будет их криков. По мнению Делаттра, это возбуждение сменялось всякий раз некоторым упадком сил, и можно было использовать такие моменты. При первой атаке немцев французская артиллерия за десять минут выпустила