Леси Коллинсон-Морлей - История династии Сфорца

На следующий год после их переезда в Рим Сикст IV умер; разочарование от условий мира в Баньоло ускорило его смерть. Именно тогда Катарина проявила все те качества, которые прославят ее на многие века. Она решила захватить замок Св. Ангела в Риме, поклявшись, что не уступит его никому, кроме нового Папы. Когда она проезжала по улицам верхом, римляне увидели в ней достойную дочь династии Сфорца и приветствовали ее криками: «Герцогиня, герцогиня!» Заявив о намерении оборонять замок для своего мужа, она вошла в него 14 августа 1484 года. Черратини, описывая ее в тот день, говорит о ее мудрости и решительности, о ее высоком росте, крепком телосложении и о красоте ее лица. Она была немногословна. На ней было платье из зеленого сатина со шлейфом длиной в два ярда, широкий плащ из черного бархата во французском стиле и мужской ремень с кошельком, наполненным золотыми дукатами. На боку у нее была кривая сабля с гравированным клинком. «Она внушала страх воинам, конным или пешим, ибо с оружием в руках она была сильна и жестока».

Толпа выплеснула свою ненависть к Риарио, разграбив его дворец (на сей раз Корсини), в котором вскоре предстояло поселиться Цезарю Борджиа. Получив значительную компенсацию от кардиналов, Риарио покинул Рим и сложил с себя полномочия командующего армией. Однако гораздо сложнее было заставить его жену сдать замок. Она была беременна и чувствовала себя не вполне здоровой, поэтому, когда коллегия кардиналов явилась к ней вместе с ее дядей Асканио и сообщила ей, что если она не уступит, то кардиналы не станут выполнять условия их соглашения с ее мужем, Катарина, наконец, согласилась с их требованиями.

Новый Папа Иннокентий VIII подтвердил права Риарио на викариат, прежде всего благодаря поддержке Джулиано делла Ровере, кардинала церкви Сан-Пьетро-ин-винколе, имевшего огромное влияние в Ватикане. Но существовала и определенная угроза. Маддалена Медичи, дочь Лоренцо, вышла замуж за сына римского понтифика, прозванного за свой карликовый рост Франческетто. Лоренцо был бы рад воспользоваться этим шансом, чтобы вытеснить Риарио из его викариата и передать его Чибо или же самому Папе. Заговоры против него уже не раз подготавливались во владениях Флоренции, где его враги находили безопасное и удобное убежище.

Поскольку Риарио уже не имел доступа к папской сокровищнице, ему пришлось вновь вводить некогда отмененные им подати. Его искренняя речь перед Советом Форли, в которой он заявил, что пока был богат, то щедро одаривал своих подданных, но теперь, когда его доходы иссякли, они сами должны прийти к нему на помощь, была воспринята с пониманием, и поначалу жители не высказывали никакого неудовольствия по этому поводу. Расточительность редко вызывает возмущение в народе, и менее всего это было свойственно эпохе Ренессанса. Но поборы быстро росли по мере увеличения затрат, а вместе с ними росло и недовольство.

Катарина приобретала все большее и большее влияние, оттесняя на задний план своего недалекого супруга. Она отправилась в Милан, надеясь заручиться там поддержкой, однако ей пришлось почти сразу же возвратиться обратно, чтобы ухаживать за тяжело заболевшим Джироламо. История о том, как она, при содействии Кодронки, путем обмана (ибо это представляется именно обманом) завладела замком Равальдино в Форли, и после того как комендант крепости был убит, на его место она назначила Томазо Фео, проведя всю ночь в седле, — эта история достойна женщин из прежних поколений Сфорца, достойна женщины, которая будет сравнивать себя с Цезарем Борджиа. Оттуда она вместе с Кодронки поскакала прямиком в Имолу, а на следующий день у нее родился ребенок.

Несколькими днями позже Катарина помчалась обратно в Форли; оттуда пришло известие о новом и более опасном заговоре. Сопровождавшему ее пожилому военному стоило немалых усилий не отставать от нее. Она лично провела допрос подозреваемых, проявляя при выборе методов редкое здравомыслие. Поскольку Джироламо предложил ей действовать так, как она сочтет нужным, она приказала повесить и четвертовать шестерых обвиняемых, заставив стоящего у дверей стражника исполнить обязанности палача. Тогда-то жители Романьи и должны были признать в своей графине настоящую вираго, плоть от их плоти, «стружку со старого полена». Тем временем граф не покидал своих покоев и отказывался видеть кого-либо, кроме своей супруги, и поговаривали даже, что его уже нет в живых, но Катарина скрывает факт его смерти; поэтому, когда Джироламо снова смог держаться в седле, она заставила его проехать по всей Имоле, чтобы прекратить распространение подобных слухов.

Возрастающее недовольство вскоре привело к отрытому возмущению подданных. Однажды во время великого поста Чекко Орси, уважаемый гражданин Форли, потребовал от графа выплатить ему 200 дукатов, которые тот задолжал ему за поставленное в течение предыдущего года мясо, когда же ему отказали ввиду отсутствия денег, между ними произошла ссора. Чекко был возмущен до предела, когда немногим позднее он повстречал графа, возвращавшегося после мессы, и снова напомнил ему о долге, что закончилось новой ссорой в парке перед дворцом. Затем, когда граф вернулся во дворец и, по своему обыкновению, смотрел в окно, облокотившись на подоконник, сначала один офицер, прежде служивший герцогу Калабрии, затем — другой, флорентиец Людовико Пансеки, принимавший участие в заговоре в Пацци, обратились к нему с просьбой о выплате давней задолженности по жалованью, поскольку, по их словам, им больше не у кого занимать деньги. Риарио, еще не пришедший в себя после ссоры с Орси, в гневе отказал им. Подобно Орси, который уже не отваживался покидать свой дворец, эти офицеры опасались последствий. Они быстро нашли общий язык и решили действовать вместе, чтобы защитить себя. Пазолини не сомневается в том, что за спинами заговорщиков, как обычно, стоял Лоренцо Медичи, который оказывал им поддержку, однако позаботился о том, чтобы самому остаться в тени. Они заявляли даже, что Иннокентий VIII также был посвящен в их планы, что выглядит гораздо более сомнительным, поскольку Джулиано делла Ровере вернулся в Рим и использовал свое могущественное влияние в пользу Риарио.

Заговорщики намеревались исполнить свой план 13 апреля, но в тот день им не удалось найти подходящий момент для нападения. Четырнадцатого числа племянник одного из заговорщиков, который не был посвящен в их планы, пообещал подать им знак, когда люди графа уйдут ужинать, а сам он останется один после вечерней трапезы. Они сказали, что просто хотят переговорить с ним. Орси, который имел право входить во дворец в любое время, проник внутрь, в то время как двое его сообщников ожидали снаружи. Риарио, облокотившись на подоконник, наслаждался вечерним бризом. Он вел разговор с одним или двумя собеседниками и был в прекрасном расположении духа. Уместно напомнить, что Мелоццо из Форли, великий живописец, был его виночерпием и находился в весьма доверительных отношениях как с самим графом, так и с его женой. Увидев Орси, Риарио протянул ему свою руку и поинтересовался, как обстоят дела у «моего Чекко». Орси отвечал, что слышал от приятеля, что вскоре сможет получить свои деньги. Произнося эти слова, он внезапно выхватил кинжал и нанес удар. Граф был только ранен. Он был безоружен. Воскликнув: «О предатель», он сначала попытался укрыться под столом, а затем побежал по направлению к комнате жены. Но заговорщики, подслушивавшие за дверьми, ворвались внутрь и прикончили его. Это произошло ровно через десять лет после спланированного им заговора Пацци [53] Заговор Пацци (28 апреля 1478 года) — попытка семейства флорентийской знати Пацци убить правителей Флоренции Джулиано и Лоренцо Медичи. В заговоре, возможно, участвовал и Джироламо Риарио. — Примеч. ред. , ради которого он и нанял тогда Пансеки.