Г Курбатов - Ранневизантийский город (Антиохия в IV веке)

Важную роль в подрыве полисной идеологии сыграло христианство, идейно оформлявшее распад рабовладельческого общества. Языческие культы были одним из средств сплочения рабовладельцев против рабов. На многие мистерии, связанные с языческими культами, рабы вообще не допускались (Liban., LIII, 6, 19). Христианство же, уравнивая перед богом раба и рабовладельца, противопоставляло земному рабовладельческому полису небесный "град божий", в котором все были равны. С точки же зрения строгой рабовладельческой морали заслуживала осуждения даже сама идея духовного "единения" рабовладельцев с рабами.8

По мере разложения рабовладельческих отношений существенные сдвиги происходили и в идеологии свободного населения - основной массы ordo plebeius. Резкое сокращение среди них числа рабовладельцев не могло не снижать их заинтересованности в сохранении старого полисного строя. Все это не могло не сказываться на их идеологии. В условиях разлагающегося античного полиса рядовые граждане оказывались все больше и больше представленными самим себе. Их вера в силу рабовладельческого коллектива падала, а следовательно, падал и полисный патриотизм. Все возрастающие трудности жизни, заставлявшие их все свои усилия обращать на поддержание собственного существования, продолжали превращать все большую массу из граждан в жалких, задавленных нуждой обывателей.9

От гражданина города в эпоху Римской империи требовалось значительно меньше "гражданственности", чем раньше. Теперь ??????? в полном смысле слова были куриалы. Тем не менее сама муниципальная жизнь, муниципальная организация еще давали известное гражданское воспитание. Классические комедии и трагедии, речи риторов, куриалов, произносившиеся по различным поводам внутренней и внешней жизни города, играли определенную роль в воспитании полисного патриотизма. Достаточно познакомиться с речами Либания, чтобы убедиться в этом. В своих речах он рассуждал о пользе и интересах города, об обязанностях его граждан, приводил многочисленные примеры из истории города, напоминал традиции его политической жизни (см., напр., XI речь). Большую роль в воспитании полисного патриотизма играли и местные культы. Однако по мере разложения рабовладельческих отношений, упадка муниципального строя рядовой гражданин терял интерес к общественной жизни, так как, с одной стороны, реальные условия его жизни все больше лишали его возможности участия в политической жизни гражданской общины, с другой - он все более сознавал бесплодность с помощью этого участия улучшить свое положение. Неверие в силы полисного коллектива порождало пассивность. Вместе с падением полисного патриотизма умирала и привязанность к местным культам. Они не давали идейного удовлетворения, поскольку были призваны сплачивать граждан вокруг земного полиса, интерес к которому падал. Именно поэтому падение полисного патриотизма в конечном счете и приводило к подрыву языческих культов, падению их популярности. Стремление найти утешение от жизни в современном полисе приводило большинство граждан к христианству. "Град божий" становился для них тем идеальным полисом, об осуществлении которого они мечтали. Духовное устремление к этому граду божьему уводило их от реальных проблем жизни города, уничтожало полисный патриотизм, его основы. В то же время христианство морально уравнивало их с рабами и негражданами во "всеобщем рабстве" перед государством. Данные Антиохии свидетельствуют о том, что, по-видимому, в конце III-начале IV вв. большая часть граждан города перешла в христианство.10 Отживающая полисная идеология в Антиохии IV в. уже не ведет решительной борьбы против разлагающего влияния христианства. Призывы к патриотизму, к гражданскому долгу звучат весьма слабо, неуверенно, но определенный эффект они все же еще приносят,- тормозят упадок полисного патриотизма и поэтому от них не отказываются те круги, которые заинтересованы в его поддержании.

Меняющиеся условия жизни рядового гражданина разрушали основы его политической идеологии гражданства. Неустойчивость положения, неверие в свои силы и в помощь полисного коллектива порождали страх и неуверенность в завтрашнем дне, стремление найти опору и поддержку, найти покровительство. Отсюда рост сервилизма - явления несовместимого, по представлениям Либания, с понятием гражданина. Идейное оформление этот сервилизм нашел также в христианском учении. Если языческая идеология воспитывала гражданское чувство собственного достоинства, то церковь видела свою цель в том, чтобы воспитывать страх божий. Этот грозный timor dei и был отражением усиливавшегося среди все большей части городского населения страха перед действительностью сегодняшнего дня, перед императорской властью, перед чиновной администрацией, могущественными людьми.

С упадком муниципального строя менялся и облик люмпен-пролетариата. Если раньше люмпен-пролетарии, как члены городской общины, еще чувствовали себя гражданами, то теперь их положение изменилось. Как правильно отмечал М. Я. Сюзюмов, римский люмпен-пролетариат первых веков империи отличался от византийского люмпен-пролетариата. Первый еще не утратил сознания своих гражданских прав. "Тогда люмпен-пролетариат требовал "хлеба и зрелищ", византийские свободные люмпены униженно просили подаяния".11 В IV в. только поддержка церкви, сервилизм перед могущественными и влиятельными лицами, их подачки, которые теперь были делом их частной воли, могли поддержать его существование. Вот поэтому в люмпен-пролетариате, с одной стороны, все более развивается сервилизм, а с другой - покровительство знатных и крупных собственников, чиновной администрации, еще более усиливало их пренебрежение к авторитету муниципальной организации, полисным традициям.

Христианство идейно оформляло и этот процесс разложения городской гражданской рабовладельческой общины, противопоставляя принципу античной благотворительности как поддержки неимущих граждан городским гражданским коллективом, христианское учение о помощи неимущим как функции особой, независимой от городского гражданского коллектива, организации - церкви, учение о милостыне как индивидуальной благотворительности имущих по отношению к неимущим, независимо от их гражданских отношений.12

Для все более широкой массы рядовых свободных граждан старые полисные традиции утрачивали свое значение. Большинство из них уже не имело возможности поддерживать "достойное свободного гражданина" существование и представлять собой тот идеал рядового гражданина - скромно, но опрятно и чисто одетого, спокойного и рассудительного, не лишенного собственного достоинства, живо интересующегося всей общественной жизнью города и с уважением относящегося к курии, примеров которому в середине IV в. еще немало находил Либаний (XI, 154). Христианство с его проповедью смирения и покорности своей судьбе, требованием "в поте лица своего" обеспечивать скудное существование, с его учением о труде как обязанности и наказании, обязанности трудиться "денно и нощно" 13 куда более соответствовало положению большинства населения, чем рабовладельческая полисная идеология. В условиях, когда большинство горожан фактически не могло участвовать в общественных делах города, христианство с его проповедью полного подчинения властям оправдывало и освящало их пассивность. Поскольку и забота о поддержании своего физического состояния, здоровья становилась для них все более трудной, христианство с его осуждением античных идеалов физический красоты и проповедью аскетизма и пренебрежения к физическим страданиям также как нельзя более отвечало изменению реального положения большинства населения.