Самуил Штутман - Дивизия имени Дзержинского

Где-то неподалеку идет бой. Надрывно гудят полуторки. Спустя несколько минут воины примут боевое крещение. Но пока колонна в пути. Сейчас еще никто – ни боец, ни командир – не знает, что предстоит им столкнуться лицом к лицу не с фашистским десантом, а с прорвавшимися на этом участке фронта передовыми частями врага.

...Раннее утро 12 октября. Плотная сизая пелена тумана окутала землю. В стороне гремит артиллерийская канонада. Видимость нулевая. Бойцы лежат на глинистой, схваченной ранними морозами земле, готовые подняться в атаку. Впереди – крутой спуск. За ним должна быть деревня Зеленино.

8.30. На КП с биноклем в руке, туго перехваченный ремнями капитан И. Ключко. Тишина. Словно и нет рядом врага, затаившегося, готового к броску на Москву. Но неспокойно на душе у Ключко. Минут десять назад к чернеющей на фоне раннего снега деревне он направил группу разведчиков во главе с лейтенантом Ломовым.

– Что-то не нравится мне, политрук, эта тишина, – сказал Ключко появившемуся на командном пункте А. Озерякину. – Вдруг наткнется на засаду Ломов...

Осенний туман густой пеленой закрыл землю. Это помогало группе лейтенанта Ломова двигаться незаметно. В разведку пошли опытные воины.

Начало всходить солнце. Туман постепенно рассеивался. Уже на расстоянии 150—200 метров можно было различить людей, предметы. Ломов с группой воинов выдвинулся на опушку леса. Они подобрались близко к немецким позициям. Вражеские танки стояли в кустах за оврагом. Возле машин возились экипажи, проверяли ходовую часть, заправляли баки горючим, прогревали двигатели.

Разведчики вернулись и доложили, что обнаружили крупные силы фашистов, указали цели.

К орудию приблизился лейтенант Семенюк.

– Давай огня, Егоров! – прозвучала его команда.

...Их было пятеро, комсомольцев-артиллеристов, в расчете Бориса Егорова: красноармейцы Роман Михайленко, Александр Соколов, Иван Порошков, Алексей Козлов. Михаил Лунин. Каждому – чуть больше двадцати. Молодые, сильные, крепкие, они мечтали о подвигах во имя Родины, готовили себя к ним. Настойчиво изучали боевое оружие, тренировались, стараясь постигнуть все тонкости огневого дела, чтобы суметь работать у орудия не только на своих местах, но и при надобности подменить товарища. На учениях не жалели сил, показывали пример, перекрывая нормативы, отведенные курсом стрельб. Оттого и теперь, в решающую минуту, коллектив действовал как единый, четко отрегулированный механизм.

Борис сам прильнул к панораме. Ответственность первого выстрела слишком высока. Промахнись – и как знать...

Внимателен Егоров, его движения сноровисты, быстры. Да и как же – больше года был Борис одним из лучших наводчиков батареи. А когда началась война и командира его орудия направили на офицерские курсы, Егоров сменил его.

...Оглушительно громыхнул выстрел. Воины увидели, как черная струйка дыма вытянулась над башней танка, и тут же раздался взрыв. От попадания в бронированной машине сдетонировал боекомплект. Огромный столб огня осветил всю низину. Воспользовавшись замешательством врага, артиллеристы выпустили по нему еще несколько бронебойных снарядов. И вновь успешно. Один из вражеских танков неестественно вздрогнул, дернулся назад, но было уже поздно. Точно пулеметная лента, растянулась по земле гусеница. Снесенная взрывом башня второго танка отлетела в сторону. Третий, объятый дымом, завертелся на месте. Из открытых люков высыпали фашисты.

– Улепетываете, сволочи, – процедил сквозь зубы Егоров. – Соколов, заряжай осколочным!

И вновь содрогнулось орудие. Поднимая землю на дыбы, разорвался снаряд. Ни один гитлеровец не ушел от губительного огня.

...Тусклое октябрьское солнце медленно ползло вверх, но, не осилив и половины своего летнего подъема, покатилось книзу.

Потерпев неудачу, враг затаился. Воцарилась тишина. Лишь над самыми головами бойцов прокружил фашистский самолет-разведчик, прозванный за свою конструкцию «рамой».

Стервятник улетел, в воздухе засвистели мины. Земля словно закипела от частых взрывов. Уходя от губительного огня, красноармейцы не раз сменили позиции, прежде чем поступила команда: «Приготовиться к атаке».

Артиллеристы осторожно опустили свою пушку в лощину, захватили два ящика снарядов. И хоть в орудии ни много ни мало 780 килограммов, наступать так наступать – дело привычное. Расчет дружно катил пушку вперед, а по щитку уже как град стучали пули.

...Атаки не получилось. Когда дзержинцы были уже готовы ринуться вперед, из деревни хлынула лавина танков, а за ней растянулись длинные серо-зеленые цепи автоматчиков. Фашистов шло много, очень много...

Комбату Ключко стало ясно – это не мелкое десантное подразделение, а крупное армейское. Теперь он и сам мог ответить на вопросы, которые казались раньше загадкой: откуда, например, взялась «рама»? Разве могут немцы отрядить корректировщик в поддержку мелкого десанта? Чем вызван интенсивный минометный обстрел?

Да, теперь он мог ответить на все эти вопросы, но уже не они занимали его. Другие, более важные, ждали своего решения. Как наладить оборону? Ведь к ней он не готовился. Люди ждали приказа к наступлению. Цель двух его рот – наступать, окружить, уничтожить. А им, выходит, надо обороняться, держать позиции до подхода главных сил. Но как? Ведь единственное орудие – в лощине, внизу, и уничтожить его врагу теперь не составляет труда...

Танки шли уступом.

– Отступать некуда, – коротко сказал Егоров. – Бронебойным заряжай!

Глухо клацнул замок, закрыв в казеннике досланный снаряд.

– Огонь!

Черный столб земли поднялся перед головной вражеской машиной.

...К четырем часам дня фашисты сосредоточили в деревне крупные силы пехоты и танков. «Не иначе как собираются в решительную атаку», – такое предположение высказывали многие бойцы. И не ошиблись. Враг открыл интенсивный огонь из минометов и артиллерийских орудий по нашим позициям.

А ряды дзержинцев заметно поредели. Подбив фашистский танк, смертью храбрых погиб групкомсорг Илья Николенко. Убит красноармеец Шашин. Погиб радист Зеленберг. Смертельно ранен в грудь его товарищ Грошев. Но приходя в сознание, воин просил автомат, говорил, что не должен умереть, не отомстив до конца фашистам за себя и своих боевых друзей. До последней минуты жизни не расставался с винтовкой красноармеец Нагорный, легкие которого были прострелены.

Фашистам не удалось поколебать стойкость наших воинов, мужественно отражавших атаку за атакой.

Комсомолец Метельков, будучи раненым, не ушел с поля боя. Истекая кровью, он продолжал биться и бутылками с горючей смесью поджег вражеский танк.

Стойко сражался красноармеец Вичужанин. Он был ранен навылет разрывной пулей. Но не выходил из боя. Из своего нагана боец в упор застрелил вражеского автоматчика и, превозмогая боль, двинулся за взводом.