Олег Гончаренко - Закат и гибель Белого флота. 1918–1924 годы

Итак, эшелон с добровольческой батареей отбыл с Новочеркасского вокзала в северном направлении, и с этой поры начался период лихорадочных передвижений двух противоборствующих сторон. Еще до подъезда на станцию Зверево Чернецову доложили, что большевиками захвачена станция Лихая. Есаул отдал приказ погрузить по прибытии в Зверево стоявшую там 4-ю Офицерскую роту и с ней вместе поспешил освобождать Лихую. Приблизившись к станции, батарея юнкеров получила приказ дать несколько залпов по месту предполагаемой дислокации противника. Первые же разрывы снарядов, которые легли неподалеку от красных застав, заставили их немедленно ретироваться, в панике неся с собой весть о подходящем бронепоезде. Большевистский отряд столь спешно стал отступать в сторону Зверева, что по инерции успел дать встречный бой оставленному там офицерскому взводу, вытеснив его далеко за пределы станции. А следом за отступившими красными уже несся эшелон Чернецова, и единственное орудие, оставленное на платформе, было готово обстрелять дрогнувшие большевистские ряды. Стучат пулеметы, орудие стреляет, красные оставляют Зверево, а на нее снова возвращается поредевший офицерский взвод, героически оборонявший ее до подхода чернецовского эшелона. Тем временем есаулу снова несут донесения с мест. Сообщают, что на станцию Гуково прорвалась какая-то красногвардейская часть, разбить которую Чернецов посылает 1-й Офицерский батальон. Далее есаул совершает быстрый набег на станции Каменская и Северо-Донецкая, в то время как на станции Лихая вновь кипит бой. С запада на оставленный офицерский взвод наступают какие-то красные отряды, но, получив отпор, исчезают в необъятных степных пространствах. На следующий день, соединившись, разрозненные части большевистских отрядов собираются воедино и вновь атакуют Лихую.

4-я Офицерская рота была не в силах сдержать стремительный порыв большевистского наступления, и отступила, не успев вывезти своих раненых офицеров. На помощь истекавшей кровью роте бросился Чернецов со своими партизанами. В едином порыве они выбили красных со станции, однако радость легкой победы была омрачена открывшейся жуткой картиной добитых большевиками раненых офицеров-добровольцев. Пока инициатива оставалась у Чернецова, он решил атаковать следующую станцию под названием Глубокая, но неосведомленность о численности противника сильно подвела есаула, надеявшегося на удачный набег. Его ночная атака быстро выдохлась, а за плечами у легко смятых им большевистских застав оказались многочисленные части красных, принявших бой и заставившие Чернецова и его партизан спешно отступать из Глубокой. Отступление проходило с непрерывным боем; силы чернецовцев постепенно таяли, а враг продолжал свое преследование. К утру в небольшом хуторе, куда отступили партизаны и добровольцы, Чернецов увидел, что ряды их значительно поредели, и теперь с ним оставалось не более сотни людей. Нужно было срочно уводить их в безопасное место, с тем чтобы по возможности переформировать оставшихся людей, сведя их в более или менее приемлемую по военным меркам боевую единицу, и на рассвете немногочисленные партизаны, офицеры и юнкера под командованием Чернецова тронулись в путь.

Неожиданно дорогу им преградил 27-й Донской казачий полк, на вооружении которого было не менее четырех орудий. Недолго думая, казаки атаковали чернецовский отряд, однако их первые две атаки споткнулись о стойкость защищавшихся. Чернецов скомандовал отход. Остатки его отряда отступали лощинами, оставив свое орудие и пулеметы из-за трудной проходимости здешних дорог, а 27-й полк продолжал свое преследование. Но и без пулеметов отступавшим удалось отбить еще одну атаку, плотным кольцом сомкнувшись вокруг своего командира. Меткими выстрелами юнкера косили налетавших на них казачьих всадников. «Поздравляю вас с производством в прапорщики!» — растроганно прокричал Чернецов своим молодым соратникам.

Бой продолжился, и вот уже более четверти окруженных партизан были выбиты из строя. Ранение получил и сам Чернецов, а кольцо казаков продолжало сужаться. Со стороны Каменской послышались орудийные залпы. Это пыталась помочь окруженным соратникам часть оставленных на станции добровольцев. Войсковой старшина Голубов обратился к Чернецову с предложением выпустить его с остатками отряда, если тот приостановит письменным приказом наступление части партизан, оставленной им на станции Каменская. В знак серьезности своих намерений, Голубов дал «слово офицера» не чинить препятствий чернецовцам, однако выпустить их из окружения с оружием наотрез отказался. Пытаясь сохранить жизни чинов своего отряда, Чернецов принял предложение Голубова. Партизанское наступление со стороны Каменской приостановилось. Казаки Голубова разоружили окруженных чинов отряда Чернецова и попытались конвоировать их по направлению к станции Глубокая, где уже расположились большевистские части. Сам Голубов, приказав подхорунжему Подтелкову возглавить конвоирование пленных партизан во главе с Чернецовым, отбыл в расположение большевиков, опередив колонну с пленными. В отчаянии Чернецов без оружия набрасывается на конвоиров. То же проделывают чины его отряда. Конвой смят, с криками «ура!» чернецовцы разгоняют оставшихся казаков, а подхорунжий Подтелков с размаху рубит шашкой напавшего на него Чернецова. Темная южная ночь позволила части пленных бежать. Другие были настигнуты и зарублены казаками.

Бежавшие пленники глубокой ночью достигли расположения отряда Чернецова, где в его отсутствие командовал заместитель, есаул Роман Григорьевич Лазарев. Бежавший подполковник Миончинский сообщил тому о трагической судьбе отряда и гибели его командира. Ослепленный ненавистью и отчаянием, Лазарев поднял по тревоге свою сотню и 4-ю Офицерскую роту и бросился во главе ее на станцию Глубокая. Рейд Лазарева оказался бесполезным. Казаки Голубова уже разъехались по домам, а красные оставили станцию, погрузившись в вагоны и отбыв в неизвестном направлении. Подобрав своих убитых в степи и на станции, отряд Лазарева вернулся в Каменскую. Следующий день прошел в относительном бездействии. Лишь только усилиями штабс-капитана Александра Альфредовича Шперлинга орудие добровольцев, установленное на платформе и прицепленное к паровозу, делало смелые выезды в сторону расположения большевистских частей на станцию Глубокая, одиночными выстрелами тревожа покой красных.

Подполковнику Миончинскому донесли, что неподалеку от хутора Гусева, расположившегося рядом с железной дорогой, казаками были оставлены полдюжины орудий с зарядными ящиками, по два на каждое. Тотчас же от Каменской отошел добровольческий поезд, который прикрывало единственное орудие на платформе, следовавшее за составом. И эта мера предосторожности, как выяснилось, была не лишней. Со стороны станции Глубокой появилась точно же такая же платформа, на которой большевики также установили орудие, быстро переняв эту идею у белых. Прогремели первые выстрелы, и началась самая настоящая орудийная дуэль. В дыму разрывов и в полосе пыли и копоти добровольцы стали производить погрузку орудий и боеприпасов в свой состав. Видя, что стрельба одного орудия не в силах замедлить погрузки, большевики быстро сняли его с платформы, а саму ее, нагрузив камнями, разогнали при помощи маневренного паровоза и пустили по направлению платформы, с которой продолжало стрелять орудие Шперлинга. Через несколько мгновений платформы столкнулись и орудие белых на время замолкло: платформа сошла с рельс, и теперь беспомощно осталась лежать в придорожной канаве. Красные не предпринимали новых атак, и поезд с добровольцами, груженный трофеями, медленно тронулся назад, а юнкера батареи Шперлинга, быстро поставив платформу на рельсы, вновь водрузили на нее орудие и приготовились прикрывать отход товарищей. Минуя Каменскую, состав с юнкерами-артиллеристами во главе с подполковником Дмитрием Тимофеевичем Миончинским проследовал в сторону Новочеркасска для формирования новой батареи. Еще несколько дней продолжалась борьба между охранявшими станцию Лихая добровольцами и партизанами Чернецова и накатывающими на них лавинами красногвардейских отрядов.