Б Кузнецов - Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

Как назвать эту объективную гармонию мира? Эйнштейн знал ее рациональное название. Он говорил о единой, охватывающей все мироздание каузальной связи. Но Эйнштейн был слишком далек от боевых антиклерикальных традиций рационализма XVIII в., чтобы слова "бог" и "религия" стали для него одиозными и не мелькали на страницах литературного и эпистолярного наследства Эйнштейна.

Не следует думать, что в этих словах выражается какое-либо отступление от атеизма. Когда слово "бог" слетало с уст Эйнштейна, оно чаще всего произносилось с несколько фамильярным и даже ироническим оттенком.

В бытность в Праге Эйнштейн, к своему огорчению, должен был посылать детей в школу с преподаванием закона божьего. "Дети, - смеялся он, - в конце концов начинают думать, что бог - это газообразное позвоночное" [3].

3 Frank, 281.

420

Как-то в Принстоне Эйнштейн, жалуясь на предписанную ему диету, сказал: "Черт позаботился, чтобы мы были наказаны за всякое удовольствие". На вопрос собеседника, почему он но приписывает это богу, Эйнштейн ответил: "Между ними разница только в знаке: один с плюсом, другой с минусом" [4].

Леопольд Инфельд вспоминает, как па его вопрос, будут ли они с Эйнштейном работать в воскресенье, Эйнштейн, смеясь, сказал: "Бог тоже не отдыхает в воскресенье".

Выше, в связи с эпистемологическими идеями Эйнштейна, упоминалось высеченное на камине изречение: "Господь бог изощрен, но не злобен". Оно имеет и собственно онтологический смысл - выражает онтологическую концепцию рационализма.

Объективная гармония мироздания может выражаться в парадоксальных соотношениях ("бог изощрен"), но она существует. "Бог" Эйнштейна - это псевдоним объективной, вполне материальной по своей природе закономерности бытия, псевдоним охватывающего мироздание объективного ratio. "Это ощущение материальности внешнего мира, - говорит Инфельд, - столь сильно у Эйнштейна, что оно часто принимает формы чего-то прямо противоположного. Когда Эйнштейн говорит о боге, он всегда имеет в виду внутреннюю связь и логическую простоту законов природы. Я назвал бы это "материалистическим подходом к богу"" [5].

Соответственно под "религиозностью" Эйнштейн понимал ощущение осмысленности существования, которое вытекает у человека из осознания мировой гармонии. Книга Эйнштейна "Mein Weltbild" - сборник его статей, написанных главным образом в двадцатые и тридцатые годы [6], - открывается заметкой "О смысле жизни", в которой говорится:

"Ответить на вопрос о смысле жизни - значит обладать религиозными чувствами. Ты спросишь меня: имеет ли смысл подобный вопрос? Отвечаю: тот, кто не видит смысла б своей жизни и в жизни себе подобных, тот не только несчастен, но едва ли сможет продолжать жить" [7].

4 Seelig, 426.

5 Успехи физических наук, 1956, 59, вып. 1, с. 144.

6 В сносках указаны страницы французского издания: Einstein A. Comment je vois le monde. Paris, 1934.

7 Comment je vois le monde, 7.

421

Слово "религиозность" не означает здесь какого-либо сходства между ощущением осмысленности жизни и гармонии бытия, с одной стороны, и религиозностью без кавычек, с другой. Эйнштейн исходил из сходства чисто психологического: ученый, охваченный ощущением мировой гармонии, забывает о собственном "я". Что же касается природы вселенского ratio, то позиция ученого противоположна позиции верующего. Последний ищет в мире управляющее им разумное существо. Ученый отбрасывает эту мысль и видит в мире безраздельное царство материальных причин.

"Напротив, ученый пронизан ощущением причинной обусловленности всего происходящего. Для него будущее не менее определенно и обязательно, чем прошедшее. Мораль для него не имеет в себе ничего божественного, она чисто человеческая проблема. Религиозность ученого состоит в восторженном преклонении перед гармонией законов природы... Это чувство - лейтмотив жизни и творческих усилий ученого в пределах, где он возвышается над рабством эгоистических желаний" [8].

Эйнштейн повторил как-то слова одного из современных авторов: "В наше время глубоко религиозными остаются лишь ученые, целиком преданные материалистическим идеям" 9. Эйнштейн заключает этой фразой статью "Религия и наука", которая в основном посвящена отрицанию религии и противопоставлению научного представления о природе вере в личного бога. Эйнштейн говорит, что восторженное ощущение упорядоченности мироздания объективной, материальной, каузальной! - заставляло Кеплера и Ньютона отдавать долгие годы уединенного напряженного труда поискам механизма небесных явлений [10]. Оно заставляет ученого последовательно стремиться к объективной истине вопреки господствующим в его время представлениям.

8 Comment je vois le monde, 39.

9 Ibid., 38.

10 Ibid., 37-38.

Это ощущение упорядоченности мироздания не имеет ничего общего с идеей личного бога и бессмертия души. Такую идею Эйнштейн отбрасывал самым решительным образом. "Я не могу принять этого иллюзорного бога, награждающего и наказывающего свое создание... Я не хочу и не могу также представить себе человека, остающегося в живых после телесной смерти, - что за слабые души у тех, кто питает из эгоизма или смешного страха подобные надежды" [11].

422

Эйнштейн благоговел перед природой, где нет места богу, где царит объективное ratio причинной связи, он благоговел перед вечной природой, в которой растворяется индивидуум, при постижении которой он теряет черты страха и эгоизма. "Мне достаточно, - продолжает Эйнштейн, - испытывать ощущение вечной тайны жизни, осознавать и интуитивно постигать чудесную структуру всего сущего и активно бороться, чтобы схватить пусть даже самую малую крупинку разума, который проявляется в природе" [12]. Соловин в письме к Эйнштейну протестовал против сближения этого ощущения с "религией". Эйнштейн отвечал:

"Я хорошо понимаю Вашу антипатию к термину "религия", когда он относится к эмоциональному, психологическому ощущению, столь отчетливо выраженному у Спинозы. Но у меня нет лучшего термина, чтобы обозначить чувство уверенности в разумной основе действительности и в ее принципиальной доступности человеческому разуму. Там, где этого чувства нет, наука вырождается в бездушный эмпиризм. Мне наплевать на то, что духовенство наживает на этом капитал. Против такой наживы все равно нет лекарства" [13].

11 Ibid., 13.

12 Ibid.

13 Lettres a Solovine, 103.

Характерная концовка! Эйнштейн был далек от общественных движений, борющихся за социальные идеалы под знаменем воинствующего свободомыслия, и не видел реальных путей к преодолению религии. Отсюда - известная безучастность к терминологии, существенной для размежевания идейных позиций. У Эйнштейна в центре внимания иная сторона дела. Она состоит в признании гармонии и познаваемости бытия и в признании парадоксальности и неожиданности его закономерностей. В одном из последующих писем Соловину Эйнштейн возвращается к проблеме "чуда" и "вечной тайны" в природе. По его словам, он должен внести ясность в этот вопрос, "дабы Вы не подумали, что я, ослабленный годами, стал добычен священников".