Михаил Геллер - Машина и винтики. История формирования советского человека

Метод Сталина, хорошо знакомый сегодня по богатейшей литературе, исходил из принципа: невинных нет. С конца 20-х годов круг «врагов» неумолимо расширяется, пока не охватывает — после убийства Кирова 1 декабря 1934 г. — всю страну. Физическая невозможность арестовать всех не мешала считать всех виновными. Номенклатура врагов включает множество очередных наименований. Панический страх, овладевший всеми советскими гражданами, был вызван, во-первых, убеждением, что каждый может оказаться врагом, а во-вторых, убеждением, что врагом может оказаться ближайший родственник, член семьи. Страх овладел первичной клеткой общества.

В речах, статьях, романах, фильмах и пьесах демонстрируется, что врагом оказывается — раскрывается — мать, отец, муж, жена, дети. Идеологи и работники культуры доказывают и показывают, что единственно возможное для советского человека — нового человека — поведение: донести на родного отца, мать, сына, оказавшихся врагами. Сергей Эйзенштейн долго работает над фильмом «Бежин луг» , в котором стремится обосновать необходимость предательства сыном отца физического для доказательства преданности Отцу Духовному. В сценарии третьей, непоставленной, серии Ивана Грозного вернейший из подручных царя Ивана, доказывая свою верность Грозному, дает сыну нож и требует, чтобы тот убил его — физического отца, подтверждая любовь к царю.

Сталин, со свойственной ему хитрой откровенностью, описал технику управления человеком: «Основной… метод — это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство…» Сталин описывал немецкому писателю Эмилю Людвигу «метод иезуитов», но именно слежку, шпионаж, залезание в душу, издевательство делает он важнейшими инструментами формирования советского человека.

Лучшая питательная среда, выращивающая страх — ненависть. Важнейшей чертой сталинской эпохи становится утверждение ненависти, как обязательного для советского человека чувства. Она воспитывается не только в процессе идеологического воспитания, сколько в ходе воспитания вообще, начиная с самого раннего детского возраста. Деятели советской культуры играют важнейшую роль в распространении ненависти, в превращении ее в добродетель. М. Горький, сочинивший магическую формулу: «Если враг не сдается, его уничтожают», дополнил ее максимой: «Не умея ненавидеть, невозможно искренне любить». За 15 лет до Орвелла М. Горький утверждает, что ненависть это любовь. Он настаивает: работа чекистов в лагерях — это и есть подлинный гуманизм, любовь к человеку.

В 1966 г. Евтушенко в стихотворении «Страхи» торжественно объявил: «Умирают в России страхи…» Поэт уверял: «Это стало сегодня далеким. Даже странно и вспомнить теперь тайный страх перед чьим-то доносом, тайный страх перед стуком в дверь. Ну, а страх говорить с иностранцем? С иностранцем-то что, а с женой…» Евтушенко писал эти стихи в то время, когда состоялся первый после долгого перерыва показательный процесс — писателей Синявского и Даниеля судили за написание недозволенных книг и пересылку их за границу. Примерно об этом времени и о позднейшем рассказывает капитан рыболовного траулера В. Лысенко: «Все кто не с нами, — тот наш враг!» — снова и снова повторяют замполиты. Бывает, запуганный подобными предупреждениями молодой моряк, впервые вышедший в рейс и идущий по иностранному городу, боится, оглядывается, так и ждет, что из-за каждого угла на него будут бросаться агенты, захватят его все разведки мира, подкупят, сделают из него шпиона и диверсанта».

Совершенно естественным кажется страх перед ненавистными врагами у советского человека, оказавшегося за границей, на вражеской территории. Причем не имеет значения страна, если это не Советский Союз — она вражеская. Капитан Лысенко приводит подготовительную беседу с моряками, которым разрешается сойти на землю в шведском порту: «Знаете, товарищи, у нас отношения со Швецией, конечно, неплохие. Но все-таки Швеция — страна нехорошая. Это буржуазное государство, королевство. И совсем не играет роли, что там у власти социал-демократы. Ведь они же социал-предатели и их в первую очередь вешать надо!»

Ненависть выращивает страх, ибо носит универсальный характер. Ненависть воспитывается как необходимое, обязательное качество советского человека. Особенно интенсивно подготовка идет в армии. Закон о всеобщей воинской повинности, предусматривающий обязательную военную подготовку молодежи еще до призыва в армию, принятый в 1968 г., ставит своей важнейшей задачей «идейно-патриотическое воспитание». Маршал Огарков называет «воспитание горячих патриотов нашей родины» второй важнейшей функцией советских вооруженных сил. Армейские политработники расшифровывают суть этого воспитания: ненависть к врагу — неотъемлемая сторона патриотизма советских воинов».

Воспитание ненависти ведется всеми средствами массовой коммуникации и пропаганды, литературой, кино, театром, изобразительными искусствами. Ненависть объявлена неотъемлемой стороной социалистического гуманизма. Формула Горького в осовремененном виде превратилась в закон советской жизни: «Любовь к людям и ненависть к врагам человечности — это две диалектически взаимосвязанные стороны социалистического гуманизма…

Это определение, данное советским философом, художественно иллюстрируется деятелями культуры. С обезоруживающей простотой представил эту «диалектику» один из популярнейших [11] Популярность писателя определяется тиражом его книг. Поскольку в Советском Союзе тираж определяет издательство, идеологическая оценка книги становится фактором, определяющим ее популярность. советских писателей Петр Проскурин. Дважды описывая одно и то же событие, он дает ему диалектически различные оценки. Один раз: «Мозг человека… совершил ничем не оправданное святотатство, совершил преступление и осквернил основы основ самой жизни и даже самой материи. Безнравственность этого поступка была настолько безгранична, что ее сразу нельзя было осознать, и ее осознание будет продолжаться долгие годы». Второй раз: «Это было прекрасно». В первом случае герой романа возмущается взрывом атомной бомбы над Хиросимой. Во втором — восторгается, наблюдая испытание советской атомной бомбы.

«Диалектика» позволяет воспитывать субстрат ненависти, который можно вспрыскивать в любое место, указанное Верховной Инстанцией. Евгений Замятин первым изобразил праздник Ненависти — публичную казнь врага, Джордж Орвелл назвал эту процедуру — «двухминутки ненависти». Автор «1984» понял: объектом ненависти может быть кто угодно. Современник первых десятилетий советской истории, Орвелл был потрясен внезапным изменением политики Сталина по отношению к Гитлеру в 1939 г. Последующие десятилетия принесли множество новых примеров.