Х Льоренте - История испанской инквизиции (Том I)

III. Это выступление особенно не понравилось инквизиторам Сарагосы. Они думали, что их авторитет погибнет, если резолюции кортесов будут поддержаны и если папа коротко и ясно повелит исполнить предложенные статьи.

IV. Для устранения опасности, которая, как они думали, им угрожает, инквизиторы начали интриговать перед королем, и им вскоре удалось восстановить его против депутатов Арагона. Это несогласие существовало в течение четырех или пяти лет; пока оно продолжалось, ни одна резолюция кортесов не была исполнена.

V. Инквизиторы разузнали, что секретарь собрания Арагона Хуан Прат редактировал акт, который он должен был послать в Рим, чтобы представить ответ короля обязательным не только по буквальному смыслу слов, но и в предположении, что он принял предложенные статьи как согласные с уголовным правом. Таким образом, нужны были только подтверждение и декларация папы, в которых они не позволяли себе сомневаться, так как знали, что кортесы Арагона открыто поддерживаются в Риме несколькими кардиналами, которым кортесы вручили значительные денежные суммы.

VI. Карл собирался покинуть Сарагосу, чтобы отправиться; в Барселону в сопровождении кардинала Адриана, когда инквизиторы послали кардиналу с нарочным курьером бумаги, в которых были рассказаны все эти подробности. Инквизитор сообщил их королю и получил от него разрешение послать инквизиторам Сарагосы приказ произвести дознание, чтобы увериться в действительности рассказанных фактов; в случае утвердительного ответа они были уполномочены арестовать секретаря Прата и привлечь его к суду. Все вышло так, как желали инквизиторы, и Карл предписал своему послу, отправляя ему достоверную копию изложения фактов, составленного канцлером, остановить выпуск буллы или, по крайней мере, замедлить окончание этого дела насколько возможно, а особенно постараться, чтобы папские буллы были редактированы в смысле изложения канцлера, а не секретаря арагонских кортесов Прата.

VII. Прат был арестован 5 мая 1519 года по приказу инквизиторов Сарагосы. На другой день король написал папе, прося не выпускать буллы; он писал также нескольким кардиналам, чтобы они соблаговолили послужить ему в этом деле. Был вопрос о переводе узника в Барселону.

Постоянная депутация (она представляла тогда арагонский народ в промежутке от одного собрания кортесов до другого) написала королю, что эта мера противоречит статутам, которые он присягнул охранять. Она не ограничилась этим протестом, а сочла необходимым созвать новые кортесы или, по крайней мере, третье сословие [456] и, в согласии с теми членами, которые представляли дворянство, написала королю, излагая опасные последствия от перевода секретаря Прата, верность и порядочность которого всем известны и были особенно отмечены на нескольких собраниях кортесов в царствование Фердинанда; для предупреждения их депутация говорила с инквизиторами, которые, признавая опасность, угрожавшую им и трибуналу инквизиции, обещали приостановить исполнение полученного приказа об отправке секретаря кортесов в Барселону. Депутация умоляла соизволить вернуть Прату свободу не только потому, что считала его невиновным, справедливым, верным и лояльным, но также и потому, что без этой меры нельзя было осуществить сбор налога, декретированного напоследок в качестве подарка, подносимого королю, обеспечить вычет из него на приданое португальской королеве, а также на расходы по ее бракосочетанию и коронации. Король велел приостановить перевод узника, но не пожелал разрешить выпустить его на свободу.

VIII. Депутация кортесов послала уполномоченных в Барселону, чтобы дать понять, что поднесение королю денежного подарка носит условный характер. В то же время она созвала третье сословие. Когда Карл узнал об этом, то приказал распустить собрание. Последнее ответило, что короли Арагона не имеют права применять эту насильственную меру без согласия народа. Оно декретировало в качестве репрессивной меры, что налог не будет собираться, и 30 июня того же года ГРАМОТЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К СУДОПРОИЗВОДСТВУ

I. Злоупотребление, которое инквизиторы не переставали делать из тайны, заставило огромное количество лиц обращаться с жалобами к главному инквизитору. Последний обыкновенно представлял их в верховный совет, который во время службы Манрике разослал различные циркуляры в провинциальные трибуналы. Я полагаю, что следует познакомиться с главными из них. В одном таком документе от 14 марта 1528 года сказано: если обвиняемый на общем допросе сначала заявит, что ему нечего сказать ни о себе, ни о других, а затем, по вопросу о частном факте, ответит, что он ему известен, то (в случае если инквизиторы сочтут уместным составить акт второго заявления, чтобы воспользоваться им против третьего лица) инквизиторы обязаны поместить в том же протоколе первый допрос, сделанный обвиняемому, а также и его ответ, потому что они могут послужить для определения степени доверия к заявлениям обвиняемого.

II. 16 марта 1530 года появилась новая инструкция совета. Она гласила: если свидетели доставляли факты в защиту обвиняемого, то о них следовало упомянуть как и о тех, которые клонились ко вреду обвиняемого. Что думать о суде, которому надо напоминать о подобной формальности? Однако, как ни оправдывалось появление подобной инструкции, она плохо соблюдалась: о ней никогда не говорилось в экстракте оглашения свидетельских показаний, сообщаемом обвиняемому и его защитнику. Следовательно, невозможно было извлечь выгоду из того, что было заявлено в пользу обвиняемого, для оспаривания улик свидетелей обвинения.

III. Другой циркуляр, от 13 мая того же года, гласил: когда лицо, преданное суду, заявляет отвод против какого-нибудь свидетеля, последнего следует допросить по существу процесса, а именно: имело ли место инкриминируемое событие, так как у свидетеля, вероятно, имелись факты для показаний против обвиняемого. Какая жестокость!

IV. 16 июня 1531 года совет написал трибуналам: если обвиняемый отводит различных людей в предположении, что они показали против него, то свидетели, вызванные им для доказательства фактов, побуждающих его в отводу, должны быть расспрошены о каждом из отводимых, хотя бы многие ничего не показали, чтобы в момент опубликования показаний обвиняемый не сделал вывода из пропуска в показаниях (если он был), что одни дали показания, а другие не были вызваны или ничего не показали против него.

V. Новая инструкция 13 мая 1532 года гласила: родственники обвиняемого не должны быть допущены в качестве свидетелей в доказательство отвода. Возмутительная несправедливость! Принимают для показаний против него клятвопреступников и отбросы общества и в то же время отказываются выслушать честных людей, если они хотят говорить в его защиту!