Луис Ламур - Майло Тэлон

Но я тут же открыл глаза, вспомнив, что Молли сказала, что спрятала что-то в моем номере.

Я сел на кровате, свесив ноги на пол. Что же она спрятала и где?

И что насчет записной книжки, которую я так и не прочел? Я, правда, временами заглядывал в нее, но по-настоящему не читал.

Сняв стеклянный колпак с лампы, я зажег спичку, поднес пламя к фитилю и поставил колпак на место. Затем вынул записную книжку.

Она была типа дневника и принадлежала Натану Альбро. Несколько первых страниц занимали записи о покупке и продаже акций и земельных участков. Вначале покупки были небольшими, со временем возрастая в размере и цене. Это был маленький отчет человека, делающего себя богатым. Там и тут он терпел убытки, но в основном выбирал хорошо и продавал с прибылью. Почерк был чрезвычайно мелким, со многими сокращениями. Там был список проданной собственности и вырученные суммы, но не было списка их продажи.

Затем неожиданно стали появляться короткие записи: "Н - ? Здесь что-то странное". Через несколько месяцев: "С. и Н. уехали". Затем то, что должно было служить признанием: "Так и не научился разговаривать с женщиной. Никогда не мог сказать ей, как сильно ее любил, как она была мне нужна". Затем на нескольких страницах шли записи о деловых соглашениях, еще нескольких продажах, но никакого упоминания о деньгах; затем: "Пусто! Пусто! Пусто! С. значила так много. Н?... Всего лишь дитя, но холодна... холодна и жестока".

Потом между датами зияли большие пробелы. Иногда сделки, всегда на большие суммы. Затем просто слово "Разведен". И чуть позже: "Вышла замуж за Ньютона Хенри. Боже мой! Этот негодяй! Я боюсь за Стаси. Н. выживет".

Страница за страницей деловых соглашений, каждое отмечено лишь инициалами и цифрами.

"Приходила Молли. Поставила цветы мне на стол! Какое прелестное дитя! Если бы моя собственная дочь могла быть такой кроткой и доброй! Н.Х. не имеет представления, какой пучок крапивы он отхватил".

Я отложил записную книжку. Глаза слипались от желания заснуть. Н.Х. ... Это, должно быть, Ньютон Хенри. Какая крапива? Не Стаси, Натан писал о Стаси с любовью, несмотря на то, что она от него убежала. Нэнси? Она была лишь ребенком. И все же он написал: "Нэнси выживет".

Несмотря на желание поспать, я перевернул страницу.

"Из Тополобампо. Все продвигается. С нами встретился Таи Цан. Одобрил Топо как конечный пункт. Позже доверительно сказал мне, что в том месте кто-то живет. Мужчина, женщина и молодая девушка. Наверняка Н.Х., С. и Н. Но как?.."

Повернувшись, я проснулся. Какой-то момент лежал, пытаясь вспомнить, где я. В своем номере в отеле, читал записную книжку. Я быстро протянул за ней руку. Она лежала здесь. Стул все так же стоял под дверной ручкой, но было совсем темно. Встав с кровати, я налил в тазик воды и сполоснул лицо.

Я вспомнил, о чем читал. "Живут в том месте". В каком месте?

На секунду я прислушался. Все было тихо. Стоя у окна я посмотрел вниз, на пустую улицу. На ней было темно и спокойно. Поворачиваясь, я краем глаза уловил обрывок движения на крыше дома напротив.

Там сидел человек или тень человека, скорчившегося за каменной трубой.

Глава восемнадцатая

Одна из причин, почему я прожил так долго - это потому, что я никогда не стою прямо у окна, во весь рост. Когда я хочу выглянуть на улицу, я встаю сбоку, с одного или другого, именно так я сделал и в этом случае.

У человека на крыше была винтовка, но я не мог разглядеть, смотрел ли он в мое окно или другое, чуть дальше. С его места нельзя было увидеть кровать, на которой я должен был лежать, Поэтому я сделал вывод, что он охотился за кем-то еще.

Молли?

Но Молли не было в номере. Она была в ресторане Мэгги, где ее мог защитить Герман Шафер.

Или я зря считал, что она до сих пор была там?

Я думал, что заснул с горящей лампой, но, видно, ночью проснулся и затушил ее, слишком сонный, чтобы сейчас помнить об этом. В комнате было совершенно темно, и человек на крыше не мог видеть, что в ней делается, хотя мог различить движение.

Из глубины комнаты я все же видел крышу напротив: человек с винтовкой стоял на одном колене, полускрытый за трубой. Наблюдая за ним, я натянул брюки и рубашку и застегнул пояс с кобурой. Вынув из кармана брюк часы, я попытался разобрать время, но было слишком темно, а зажечь спичку я не осмелился. Судя по тому, каким спокойным был город, время было далеко за полночь.

Кем бы ни был человек напротив, я твердо знал, что это не Арканзасец. Бегготт был слишком хитер, чтобы дать загнать себя в угол на крыше. Это, скорее всего, кто-то другой.

Но все же это был дом, где жил Бегготт, и, если только я не переоценивал его, Бегготт, будучи у себя в комнате, слышал движение на крыше.

Что бы он предпринял? Вероятно, ничего, но ему бы это не понравилось. Если бы разгорелась перестрелка, она бы привлекла внимание, а это было именно то, чего Арканзасец избегал.

Неужели Молли вернулась в свой номер? Лежала ли она сейчас в постели, спящая?

Или человек на крыше ждал возможности выстрелить в ресторан? Герман поднимался очень рано, всегда принимаясь за работу затемно, и, если я не ошибался, у человека на крыше была прекрасная возможность выстрелить в любого, кто появился бы в окне ресторана или на тротуаре перед ним, а Герман всегда рано утром подметал тротуар.

Мое окно было открыто, потому что я привык к свежему воздуху, часто ночуя под открытым небом. Я ждал с краю от окна, присев на одно колено.

Что бы он ни планировал, ему пора было начинать. Уже стало светать, и скоро другие, помимо меня смогут его заметить. Именно тогда, когда я об этом подумал, он поднял винтовку.

В кого он собирался стрелять, я не знал, но он целился прямо в ресторан. Он находился не более, чем в шестидесяти футах от меня, и когда он поднес винтовку к плечу, я сказал негромко, но чтобы он услышал:

- Я бы не стал этого делать.

Когда я произнес это, револьвер был у меня в руке. Мне совсем не хотелось его убивать, поэтому я продолжил:

- У вас есть возможность спуститься с крыши самому или упасть с нее.

Он опустил дуло винтовки и выпрямился, затем резко повернулся и выстрелил.

Не таким уж он был хорошим стрелком, как воображал. Его пуля попала в оконную раму в футе над моей головой, а мой ответный выстрел, такой быстрый, что два выстрела слились в один, похоже, попал в механизм винтовки. Он отбросил ее, будто она была из раскаленного железа, и бросился бежать к заднему скату крыши, словно испуганный заяц.

Я быстро закрыл окно, вставил в револьвер патрон и положил пустую гильзу в карман. Затем сел на кровать и стал натягивать сапоги.

В коридоре послышались бегущие шаги, взволнованные вопросы, затем застучали в мою дверь. С сапогом в руке я вытащил стул из-под ручки и открыл дверь.