Луис Ламур - Последний бой у источников Папаго

Семь тысяч лет назад первобытный охотник, вооруженный каменным топором и копьем, пришел сюда утолить жажду. Он склонился к воде, а за его спиной готовился к прыжку саблезубый тигр. Но человек, почуяв опасность, вовремя обернулся, чтобы метнуть копье. Наконечник отломился и упал в песок. Человек и зверь сцепились в схватке. Несмотря на смертельную рану, нанесенную каменным топором, животное тащило охотника около пятидесяти ярдов, прежде чем издохнуть. Наконечник копья так и остался лежать, скрытый толщей песка.

Только острая необходимость вынуждала путешественников забираться так далеко на юг. На севере гораздо больше шансов обнаружить воду, а в этой части пустыни, где на сотни квадратных миль в жару все пересыхало, путник рисковал умереть от жажды - если ему не посчастливится отыскать источники Папаго.

Вкусная чистая вода в первом, самом большом водоеме глубиной в несколько футов, скрыта от солнца стенами застывшей лавы. Позади - водоем поменьше, почти недосягаемый из-за обрывистых скал. Третий, окруженный валунами и плотной чащей кустов меските, располагается ниже.

Отполированные дождями и бурями скалы отражаются в зеркале этих водоемов, единственных во всей пустыне. Здесь нередко утоляют жажду круторогие бараны, осторожные горные львы, быстроногие койоты и пугливые антилопы. Люди приходят реже и остаются ненадолго. Этот прекрасный оазис с зеркалом водной глади, с тенью и зеленью - самое надежное место в пустыне, потому что родник Бейтс высох, Киприано - маловоден, Гансайт - далеко позади, а Тьюл - далеко впереди.

С северо-запада на юг скакал отряд краснокожих всадников под предводительством свирепого Чурупати. Яки по матери, апач по отцу, он не жил ни с одним из этих племен. Банду этого отщепенца составляли недовольные или те, от кого отрекся род. Чурупати ненавидел бледнолицых и промышлял грабежом и убийствами. Огибая холмы Монтека и Эспума, двадцать три негодяя из северной Соноры неслись на место встречи с менее крупными бандами на западе в Сенойте. К северу от их маршрута были разбросаны ранчо и прииски, встречались и поселения заклятых врагов апачей - племен папаго и пима [На территории современной Аризоны задолго до пришествия белых жили т. н. люди культуры могольон с довольно высоким уровнем культуры: они знали земледелие и строили дома из камня и глины. В XV в. их потеснили кочевые племена атапасков. Оставшиеся смешались с пришельцами; от них произошли оседлые племена пима и папаго. Кочевые атапаски, продвинувшиеся дальше на юг, получили название апачей, что на языке индейцев пуэбло означает "враги". Апачи говорят на языке атапасков.].

Приземистый, с приплюснутым носом, с изуродованным шрамами лицом, неимоверно сильный, Чурупати был словно создан для того, чтобы убивать. На юге бандиты напали на прииск Квитовак, где легко расправились с полудюжиной мексиканцев, затем севернее, в Квитобаквито, угнали табун лошадей. Они не подозревали, что после ужасной бойни, учиненной в Квитоваке, в живых остались один мексиканец и белые мужчина и женщина, ставшие в одночасье единственными обладателями золотого песка на шестьдесят тысяч долларов...

Как жуткие призраки двигались по пустыне люди Чурупати к укрытым от солнца источникам Папаго, где царило безмолвие, только в зарослях меските одиноко звучала перепелиная песнь.

Далекий стук копыт спугнул стадо круторогих баранов, пришедшее на водопой после захода солнца. Многочисленными тенями они исчезли в лабиринте валунов, освещенных огромной белой луной.

Заскрипело седло. Прибывшие с запада беседовали вполголоса:

- Мы почти в безопасности, Тони. Если шериф из Юма гонится за нами, он сначала сделает привал в Гансайт, потом у Закрытого родника или в Индейском оазисе.

Но Тони Луго сомневался:

- Это страна яки.

- Вы, пима, боитесь яки. Так было всегда, - констатировал Джим Бопре.

Луго пожал плечами:

- Пима и яки много воевать, и пима обычно побеждать.

Тони Луго никогда не упорствовал. Если Джим Бопре решил, что им спокойнее в Папаго, пусть будет так. Шериф из Юма-Кроссинг был настроен весьма решительно, ведь они убили его долговязого племянника. Но это была честная схватка, которую начали не они. Мальчишка с двумя приятелями набросились на чужаков, видно, во время похождений они еще никого не убивали. Юнцам следовало быть менее легкомысленными...

Бопре, видавший виды погонщик волов, непреклонный, жесткий, с грубоватым юмором, никогда не расставался с длинным охотничьим ножом. Ветеран полусотни сражений с индейцами и сотен рукопашных боев, он только с виду был безобидным сварливым стариком. Метис Луго служил разведчиком в армии, а до этого угонял лошадей у апачей и хуалапаис, и тоже понимал толк в стычках. Бопре и Луго не хотели столкновения с мальчишками девятнадцати-двадцати лет. Троица спровоцировала драку, надеясь легко справиться со старым дураком и безответным индейцем. В итоге один забияка был мертв, другой потерял руку, третий находился при смерти.

Луна отражалась в темной глади вулканических озер Папаго.

Утолив жажду и напоив лошадей, друзья углубились в чащу - следовало оставаться вблизи воды и не разводить костра, а лошади могли попастись на лужайке, скрытой низкорослым можжевельником. Отсюда Бопре и Луго смогут наблюдать за пришельцами, оставаясь невидимыми. Друзья не предполагали, что к источникам придут многие, а уйти удастся не всем. Метис, возможно, предчувствовал такой оборот, но он никогда не говорил больше чем нужно.

Двенадцать всадников, двигавшиеся к юго-востоку от Папаго, неожиданно повернули на север к трем вулканическим озерам. Это внезапное решение оказалось роковым. Индейцы, скакавшие в условленное место встречи в Сенойте, подстерегли их у обмелевшего водоема. При появлении измученных долгой дорогой и палящим солнцем солдат краснокожие открыли огонь, беспощадно расстреливая их с расстояния сорока ярдов. После первого залпа четверо всадников упали замертво. Внезапное нападение на исходе жаркого дня окончательно деморализовало полусонных людей. Солдаты были настроены на беспроигрышную охоту за двумя преступниками, и не предполагали, что сами станут жертвами засады. Лошадь шерифа от страха понесла; лишь проскакав четыре мили от места схватки он смог остановить обезумевшее животное. Позади слышалась пальба - стреляли в основном индейцы. Ближайшая вода - в роднике Гансайт; шериф был на распутье: вернуться или направиться к водоему. Но когда он стегнул лошадь, та неожиданно опустилась на задние ноги. Только тогда шериф понял, что она ранена. Сразу промелькнули мысли о жене, оставшейся в Юма-Кроссинг. Он достаточно знал пустыню, чтобы верно оценить свои шансы на выживание, впрочем, мужества ему было не занимать. Отпустив ругательство в адрес юнцов, чьи амбиции оплачивались такой ценой, он отправился в путь пешком. На следующий день, за много миль от Гансайт, когда язык распух от жажды, а глаза остекленели, шериф застрелился.