Kastelno - Верден. Мясорубка дьявола.

Для кого–то этот человек Божий посланец, для других же – Ангел смерти. Тем, кто лежит перед ним на носилках в беспамятстве – легче. Они хотя–бы не видят этого страшного акта военно–медицинской драматургии. А те раненые, кто еще не потерял сознание, как по команде, стараются унять терзающую их боль. Они из всех сил стискивают зубы и мучительно пытаются не стонать. ЭТОТ ЧЕЛОВЕК должен видеть, он должен понять и четко уяснить для себя: наши раны не слишком опасны, наши жизни еще пригодятся родной Франции, мы хотим вернуться в строй, мы еще сможем укокошить много проклятых бошей, МЫ ЖИТЬ ХОТИМ! Все смотрят на него с нескрываемым трепетом, с благоговением, с огромной надеждой. Так смотрят святое распятие, так взирают на изображения святых в церкви, когда жизнь здорово согнула тебя в крепкую дугу и ты, перестав изображать из себя безбожника, быстро вспомнив забытые с детства слова молитвы, всем сердцем жарко взываешь к небесам о спасении.

А встречающий раненых обычного вида мужик в медицинском халате, начинает Страшный суд. На его лице нет ничего кроме тяжкой печати нечеловеческой усталости. Это понятно: беспрестанные бои идут несколько дней, и медицинские бригады работают без отдыха. В руках его помощника специальные жетоны. Для медицинского персонала эти метки показывают, кого в какой последовательности нужно нести на операционный стол. Пациентов много, их число увеличивается с каждым часом. Хирургов, увы, много меньше. И чтобы исключить путаницу, существуют жетоны. Глянул на грудь – сразу все понятно. Но это для врачей, сестер и санитаров. А для раненых, увы, картонные значки имеют совершенно другое значение. Это подлинные символы ключей от жизни и смерти. Кому–то они сулят помощь и спасение, а другим… Ничего хорошего не обещают они другим.

Щелкнет пальцами врач, небрежно показывая на одного из нас, нагнется помощник прикалывая счастливцу на грудь спасительный жетон, и вперед, немедленно в операционную. Выданный значок – пропуск в жизнь. Он означает, что раненому срочно необходима немедленная хирургическая помощь. Еще один щелчок, другой жетон, и слава в вышних Богу, ибо кто–то следующий скоро сведет близкое знакомство с медицинским скальпелем. Другой значок значит, что раненый нуждается в операции, но может немного подождать. Его прооперируют во вторую очередь. Очень хороша и третья категория жетонов. Они символизируют собой перевязку и незначительное врачебное вмешательство. Радуйтесь ребятки, нужны вы еще Франции, крепко за вас дома молятся, повезло, вытащили вы себе путевку в жизнь. И неважно, что вы потом запросто можете сдохнуть от осложнений после операции, от гангрены или перитонита, сейчас это сущие пустяки. Главное совсем в другом. Главное – вас взялись лечить СЕЙЧАС. Значит, вы не безнадежны.

Но вдруг врач не надолго останавливается, рассматривая чьи–то раны, печально и сочувственно взглянет на несчастного, покачает головой, незаметно мигнет своим помощникам и … пройдет дальше. Бедняга получает самый страшный жетон. На нем не написано ни единого слова, на нем нет ни одной буквы. Но его черный цвет означает кошмарное и ужасное слово: БЕЗНАДЕЖЕН. Жуткий страх наполнит солдатскую душу свинцом, онемеет все тело, откинется он навзничь головой. Ибо прямо сейчас, тот кто ходит в кольце своих подручных, как Спаситель в окружении апостолов, беззвучно огласил ему смертный приговор. Притащившие его с передовой товарищи, в ужасе. Но они не первый день на войне, они все понимают. Стыдливо отворачивая лица, друзья будут тихими голосами говорить: не переживай парень, твое ранение не опасное, просто все операционные забиты напрочь, вон какая жаркая заваруха была, сам понимать должен, но скоро, очень скоро, хирурги придут за тобой, это сущая правда, ты главное подожди немного… А у многих из них при этом в голосе стоят слезы…

Но сам он прекрасно понимает – это все. Крепкие руки санитаров сейчас отнесут его туда, откуда уже не выходят своим ходом, не возвращаются к родным и близким. Его отнесут умирать. Смертельно усталая медицинская сестра, морфий, да бормочущий под нос старенький кюре с потертым от времени молитвенником – вот его последние провожатые из этого бренного мира. Жизнь кончается. Ему больше не суждено выбраться из этого кошмарного, глубокого, темного и кровавого колодца войны на свет, именуемый Жизнью. Ибо за ним пришла Смерть. То, что за время этой бойни он видел бесчисленное множество раз с другими, теперь случилось с ним. Страховой полис, выписанный ему Господом, закончился. Сегодня убили Его. Совсем убили…

Сейчас осмотр проводят несколько врачей сразу, слишком много раненых поступает. Все происходит быстро: беглый осмотр, два–три вопроса несущим бедолагу товарищам, и готов вердикт в виде картонного жетона без права пересмотра в кассационной инстанции. Либо тебя на операционный стол, либо – в покойницкую. К страшно кричащему парню кинулись сразу. Но чуда не происходит. Подняли окровавленные тряпки с живота, глянули внутрь – все ясно, пошли дальше, не жилец он. Но врач добр и милосерден. Он что–то говорит подручному, тот убегает и быстро возвращается со шприцем в руках. Одно из двух: или облегчат боль напоследок, либо сразу глушанут смертельной дозой. Дай Бог, чтоб второе. В бессознании помирать куда легче наверное…

Терпеливо жду своей очереди. Порой, впадаю в короткое забытье, но стараюсь убедить себя, что это только от большой кровопотери. Наконец подошли и ко мне. Волнуюсь конечно, не без этого, но все обходится. Осторожно приподнимают повязки, слушают короткие пояснения Гийома, врач кивает, и тут же мои носилки берут санитары. Краем глаза вижу, как мой толстяк яростно шепчет одному из них на ухо, засовывая что–то ему в карман. Что ж, сегодня мне и впрямь повезло. Гийом машет мне рукой на прощание и кричит: — давай, командир, удачи тебе! Буду жив, приду проведать!

Военных сил недостаточно для защиты страны, между тем как защищаемая народом страна непобедима.

К концу мая 1916 года на полях Вердена наступило короткое затишье. Всего лишь на несколько дней. Стороны были просто вынуждены взять маленький таймаут для пополнения своих изрядно поредевших рядов. Массовые мобилизации, проведенные как во Франции, так и в Германии во время Верденского побоища, дали несколько сот тысяч свежих новобранцев генералам Жоффру и Фалькенгайну. В своих воспоминаниях о войне, генерал Анри Петен полагал, что к апрелю 1916 года на сборных пунктах Франции находилось около девятисот тысяч солдат. К этому же времени немцы смогли пополнить свои изрядно ослабевшие ряды на шестьсот тысяч новобранцев.